Лёгкий, ненавязчивый романчик 
86 
— А вы полагаете, что нападавшие ждали именно меня? По-моему, так им было пофиг, кого именно валить.
— Ваши бы слова — да богу в уши! — не соглашается Кротов. — Не верю я в такие совпадения!
Вот ведь как интересно выходит, я тоже не очень в этом уверен.
Во время разговора, не подавая виду, внимательно осматриваю салон автомашины.
На сиденье рядом со мной лежит куртка полковника. На пассажирском месте около водителя — приткнулся к спинке автомат. Не просто так стоит — ремнем безопасности зафиксирован. Видел я уже такую манеру крепления оружия водителем. Что в этом интересного?
Да то, что зажат ремень, чтобы при рывках вперед не вытягивался, иначе автомат упасть может.
И что такого в этом интересного?
Да, собственно говоря, ничего. За исключением того, что убрать ремень
Неудобно будет пассажиру.
Вывод?
Не ехал на этом сиденье никто. Во всяком случае — сегодня не ехал.
И на заднем — куртку бы в этом случае на крючок повесили, чтобы не мять. Тем паче куртка Кротова, а он — целый полковник. Ну, вот покажите мне такого подчиненного, будь он трижды супермен, что на одежде своего руководителя расселся бы. Нет таких отмороженных — ни в одном спецназе нет. Вопреки расхожему утверждению, с мозгами в спецчастях очень все даже неплохо обстоит — их там как бы и не больше, чем в прочих местах. Положение, так сказать, обязывает… иначе долго не проживешь.
Но есть двое явных профи в кузове. Те, что сейчас за пулеметом стоят.
И по лесу шарились — тоже двое.
Эти?
Совершенно свеженькие, хорошо проспавшиеся? На морде у полковника куда как больше усталости, чем у этих ребят заметно. Но они могли и вздремнуть.
Могли?
Да, запросто!
Мы же с Гюнтером ухитрились как-то поспать?
И эти под кустиком прилечь могли вполне.
Но радиообмен вели несколько человек.
Двое шарились… ладно, это я про двоих знаю. Их и больше быть могло.
Один чел ими непосредственно рулил — кто из оставшихся?
Водитель или Кротов?
Один вообще сверху сидел (в иерархическом смысле, разумеется — так-то он в любой канаве заседать мог) — всем процессом заправлял.
Водила?
Ну-ну… я тоже сказки люблю…
— У вас перекусить есть что-нибудь?
— Только сухпай…
— Давайте! Жрать хочу — аж желудок сводит!
А сухпай-то у него — импортный! Из числа тех, что мы у противника взяли. Не раз замечал странную тягу старших офицеров к таким вот штучкам-дрючкам.
Ежели пистолет — так подавай ему трофейный (типа сам в бою и взял…)! И пофиг, что машинка требует куда как более тщательного ухода и более капризна.
И сухпай — обязательно забугорный, мол, он еще и более вкусен. И всякие прибамбасы (вроде жвачки и зеленой туалетной бумаги) там есть.
Может быть, зато наш — куда как более питателен.
А чем, пардон, задницу подтирать — так не один ли хрен? И лопух в крайнем случае сойдет. Его, кстати, и камуфлировать не нужно — от природы зелен.
Вот с питьем у полковника неважно — фляга показала дно. Зато у меня есть еще запас, делюсь. Он жадно выхлебывает почти половину. Чего это он так нервничает?
Интересуюсь.
— А что же вы хотите, Сергей Николаевич? Мало мне головной боли с этим вашим батальоном! Погиб их командир! И как теперь вы прикажете мне вести с ними переговоры?
— Ну, об этом пусть генерал Широков думает… ему по должности положено.
— Он надумает! А ведь у них в лагере наша группа!
Моя это группа, дорогуша. Моя! И пропасть я ребятам не дам! Ты с ними по лесу на брюхе не ползал, не поймешь…
Но вслух говорю совсем другое.
— И что же такое может приказать генерал-лейтенант? Авианалет?
— Он всех проблем не разрешит! Надо Тупикова подключать…
Щас. Ищите дураков в зеркале! Танкист — мужик серьезный и просто так, по волевому решению Широкова, технику никуда не двинет. Да и пока те танки подойдут к лагерю…
— Не вариант, они попросту туда не успеют дойти.
— Десантников подключим?
Угум… самую нашу боеспособную часть. Сколько их ляжет в том бою? А кто останется в городе?
Да ополчение останется. СОБР еще есть — с полсотни человек.
И люди генерала — их, кстати говоря, оказалось неожиданно много. Танки Тупикова далеко, ракетчиков можно всерьез не принимать — они не станут стрелять по городу. И все — власть плавно перетекает в чьи-то руки…
86 
