Глава десятая

Белоснежный и бесконечный больничный коридор протянулся между приемным покоем и отделением скорой помощи, куда санитары забрали Трэвиса. Над головой гудели и мерцали лампы дневного света. Пациенты и их родственники сидели на пластиковых скамейках, ожидая своей очереди. Время от времени оживал громкоговоритель, и бесстрастный голос направлял сотрудников больницы то в одно, то в другое отделение. Кэл взирал на все тупо и безучастно. Воздух, наполненный резким запахом антисептика, вызвал у него воспоминания о той ночи, когда его самого, истекающего кровью, вкатили в такую же больницу.

Кэл машинально потер ноющее колено. Уж он-то знал, каково сейчас Трэвису!

Его сыну больно, и во всем виноват он.

Кэл закрыл лицо руками. Он поощрил интерес Трэвиса к скачкам на быках. Втайне ему было приятно видеть, как говорят в сыне его гены. Движимый мужским тщеславием, он радовался изменениям, которые вызвал в ребенке. Под его влиянием Трэвис из неуверенного и робкого превратился в смелого и энергичного мальчугана. Но в результате случилась беда.

Беда, которой он не предвидел.

Воспитание ребенка сопряжено с большей опасностью, чем он предполагал. Он ошибался, сосредоточившись мыслями лишь на предстоящих удовольствиях от своего отцовства. Роль родителя оказалась куда серьезнее.

Дейзи была права. Он действительно безответственный, и эта безответственность может стоить жизни его сыну.

Ему не следовало приезжать в Иглтон. Дейзи и Трэвис прекрасно обходились без него. Теперь он испортил всем жизнь, убедив Дейзи выйти за него замуж.

Дейзи.

Сейчас она была с Трэвисом. Доктор сказал, что родители могут зайти в палату по одному. Дейзи настояла пойти первой.

Микки Стэндиш и остальные друзья ушли несколько часов назад. Кэл расставался с ними со смешанным чувством облегчения и отчаяния. Можно дать свободный выход своему горю, но, с другой стороны, не хотелось оставаться одному.

— Мистер Кармоди?

Кэл поднял голову.

Перед ним стояла молодая медсестра.

Кэл затаил дыхание. Он внимательно смотрел на сестру. Глаза ее были настороженными, выражение лица — хмурым. Его сковал страх.

— Да?

Она наградила его легкой улыбкой. Тепло облегчения разлилось в нем.

— Ваш сын пришел в сознание. Чувствует себя хорошо, но на всякий случай доктор хочет оставить его здесь на ночь. Вы можете подняться к нему в палату.

— Спасибо, — ответил Кэл, благодарно пожимая ей руку. — Спасибо за все.

— Пожалуйста, — снова улыбнулась сестра и исчезла за дверью.

Кэл помедлил с минуту, качаясь, как дерево на ветру. Стоит ли ему остаться? Или надо уйти? Что будет лучше для Трэвиса и Дейзи?

Он любил их обоих с неистовой силой. Больше всего на свете он хотел быть с ними. Здесь, в Иглтоне, он наконец нашел свое счастье.

Тем не менее он понимал, что должен действовать не только в своих интересах. Ничто не имело значения, кроме Трэвиса и Дейзи: ни его карьера, ни мнение родных, ни даже то, чего он хотел от жизни. Прежде всего муж и отец. Семья на первом месте. Сейчас и всегда.

И им будет лучше без него.

Кэл понял, что принял решение еще несколько часов назад, сидя в приемной. Он оказывал дурное влияние на сына, и его действиям нет оправдания. И он не будет просить прощения у Дейзи. Он его не заслуживает.

  41