24 
— Если бы ты был мне неприятен, разве я находилась бы сейчас здесь, в одной комнате с тобой? Конечно нет. Я лежала бы на кровати и радовалась, что избежала твоих ласк.
Его лицо оставалось в тени, но все же Эшли показалось, что Росс немного расслабился.
— Хм, приятно осознавать, что я не произвожу на молоденьких женщин такого же впечатления, как какой-нибудь вампир. Так, значит, ты не испытываешь ко мне отвращения?
— Нет. Скорее…
— Неужели? Неужели тебя влечет ко мне? — насмешливо осведомился Росс.
— Дело не во влечении, а в том… — Эшли не договорила, потому что не смогла найти достаточно обтекаемой формулировки.
— А в чем?
Он насмехается над ней!
— Ни в чем. Просто ты неверно истолковал мою реакцию. Я вовсе и не думала отталкивать тебя. Это получилось само собой.
— Не знаю. Мне твой жест показался совершенно однозначным. По крайней мере, ты же не прижала меня к груди и даже не обняла.
— А ты разве никогда не слышал о перегрузке? — сердито бросила Эшли.
— Хочешь сказать, что причиной твоей реакции стала эмоциональная перегрузка?
— Не хочу, а говорю.
— Хм. Понятно. И часто такое случается?
— Со мной впервые, — ответила она и тут же пожалела о своей откровенности.
— Так вот оно что-о… — насмешливо протянул Росс. — У тебя эмоциональная перегрузка, а тут я со своей неуместной ревностью к Мелвину.
Его ирония становилась просто невыносимой.
— Если ты думаешь, что мне было так уж легко прийти… — Эшли не договорила и, почувствовав, что вот-вот расплачется, отвернулась.
Росс схватил ее за руку.
— Не спеши.
Эшли попыталась вырваться, но силы были явно не равны, и он не собирался уступать.
— Я все равно не останусь здесь. Ты намеренно насмехаешься надо мной.
— Милая, я вовсе не насмехаюсь над тобой.
Ласковое слово, пусть и оброненное случайно, ослабило ее сопротивление, и Россу без труда удалось втащить Эшли в свою спальню.
— У меня и в мыслях не было насмехаться над тобой, — повторил он. — Уж если над кем и стоит посмеяться, так это надо мной. И, кстати, у меня это обычно неплохо получается.
Жаль, ты не заметила.
— Зачем? Зачем тебе смеяться над самим собой?
— Чтобы не воспринимать себя уж слишком серьезно. Кстати, хочешь получить полезный совет? Раз уж я виноват перед тобой, дам его бесплатно.
Эшли настороженно посмотрела на него, но промолчала, опасаясь стать мишенью еще одной шутки.
— Не нуждаешься в моих советах?
— Ну-у… А что за совет?
— Я мог бы научить тебя справляться с эмоциональной перегрузкой.
— И как?
Он подмигнул.
— Надо почаще практиковаться.
Эшли опустила глаза.
— Но мы ведь не станем спешить, да?
Росс просунул руки в широкие рукава ее халата.
— Почему бы тебе для начала не поцеловать меня?
Их тела не соприкасались, но Эшли чувствовала тепло его рук.
— Я? — удивленно переспросила она. — Но разве…
Ее взгляд метнулся к его губам, и мурашки пробежали по спине. Секунду или две Эшли колебалась, чувствуя странную робость, потом приподнялась на цыпочках и прикоснулась губами к его губам.
Росс ответил не сразу, и она, разочарованная, уже собиралась отступить, когда случилось неожиданное: его губы раздвинулись, и проскользнувший между ними язык осторожно прошелся по ее верхней губе.
Продолжая целовать Эшли, Росс вынул руки из рукавов, развязал пояс халата и, подхватив Эшли на руки, понес ее к кровати.
Он хотел выключить лампу, но она покачала головой.
— Не надо.
Росс кивнул и опустился рядом с Эшли, поглаживая ее плечи, грудь, живот и ноги.
Когда Эшли задрожала, он тут же отстранился.
— Не слишком быстро?
— Нет.
— Вот и молодец.
В то время как одна его рука осталась на груди, лаская розовый сосок, вторая двинулась ниже, и, когда пальцы достигли прошлись по коротким вьющимся волоскам, у Эшли перехватило дыхание.
— Приготовься, — прошептал Росс и склонился над вторым быстро набухающим соском.
Все, что Эшли испытывала до сих пор, меркло в сравнении с лавиной ощущений, обрушившихся на нее теперь. Откинув голову на подушку, она закрыла глаза и отдалась подхватившему ее водовороту. Волны острого, пронзительного наслаждения накатывали одна за другой, то вознося, то бросая ее вниз, пока в конце концов все ее естество не возжелало только одного: освобождения от этой невыносимо сладостной пытки.
24 
