34 
Наконец, Гейзар возвел руки к небу, призывая всех к тишине.
— В результате поединка обвиняемой вынесен приговор — вы сами видели свершившийся на ваших глазах суд! Даже боги сомневаются в том, что делать с ней! — выкрикнул жрец, произнося слова размеренными отрывистыми периодами, которые напоминали Ауриане удары ножа мясника, свежующего свою жертву и выпускающего кишки из убитого животного. — Все это потому, что душа преступницы слишком слаба и заключает в себе много зла! Поэтому я предлагаю подвергнуть ее другому, более надежному испытанию, испытанию водой!
— Нет! Отпусти ее! Ты же видел, что боги признали ее невиновной! — это был крик Витгерна, и он тут же был подхвачен на разные голоса.
Когда Гейзару вновь удалось утихомирить толпу, неожиданно заговорила сама Ауриана.
— Гейзар! Взгляни на меня! — Ауриана сама не узнавала свой голос, так сильно и повелительно звучал он в этот момент. Толпа изумленно замерла. Гейзар медленно повернулся к ней, его сморщенное лицо злого коварного тролля имело выражение оскорбленного величия, как будто какой-нибудь низкий подлый раб публично одернул его.
— Гейзар, я обвиняю тебя в том, что ты пытался убить меня!
— Какое кощунство, — спокойно произнес он, и его тонкие губы тронула улыбка, похожая скорей на гримасы боли. — Все видели…
— Ты дал мне выбрать жеребца для поединка среди слабых больных животных и тем самым превратил священное испытание в издевательство над божественной волей! — перебила она его, нападая и тесня своими словами, словно ударами меча соперника в боевом поединке. — Боги все видели и все знают об этом, они призовут тебя к ответу, они высушат твою кровь и превратят кости в труху!
Сотни взглядов, выражающих недоумение и сомнение, обратились на Гейзара. Слова Аурианы разбудили в душах соплеменников давно живущее в них чувство враждебности к старому жрецу; многие раньше боялись открыто выражать это чувство, но теперь доводы Аурианы, признанной самими богами невиновной, убедили многих в злонамеренности Гейзара.
— Гейзар, отвечай. Это правда? — крикнул Витгерн.
— Витгерн, выйди вперед, ты тоже будешь подвергнут суду и испытанию!
Витгерн не двинулся с места. Но Ауриана хорошо видела, каких усилий ему это стоило, его била мелкая дрожь от страха. В этот момент Ауриана разглядела с беспощадной ясностью саму сущность Гейзара: это был человек с окоченевшей мертвой душой, высохшей, словно иссякший источник, человек, обладавший незначительной магической силой и ничего не понимавший в жизни, не знавший и не чувствовавший ее священных истоков. Он не ощущал присутствия богов рядом с собой и не был привязан ни к кому из людей, даже к Зигреде, которая обожествляла его.
— Может быть, ты не доверяешь богам, их способности самостоятельно разобраться в этом деле, — настаивала Ауриана, — именно поэтому ты решил помочь им! Прокляни нас всех и начни с меня! Я боюсь твоего проклятия не больше, чем пустого лая собаки.
— Демоница! Наказание своей семьи и всего рода! — кричал Гейзар так яростно, что, казалось, разбрызгивал вокруг горящую серу. — Ты будешь повешена за свою дерзость! Гундобад! Схвати ее!
Десять воинов Гундобада начали пробираться к Ауриане, хотя в их движениях ощущалась неуверенность, они хорошо чувствовали настроение толпы и опасались расправы над собой.
— Не приближайтесь ко мне! — голос Аурианы пронзил их, словно острое копье. Люди Гундобада застыли на месте.
Само это движение поразило Гейзара, оно свидетельствовало об утрате им авторитета среди соплеменников: было ясно, что Ауриана внушает им больший страх, нежели он сам. Последние сомнения покинули старого жреца: эту девушку необходимо уничтожить любым путем.
— Ты, пророчествующий за деньги, не имеешь никакого права судить меня! — продолжала Ауриана. — Сколько бы ни было во мне зла, но я всегда исправно плачу за все. А когда, жрец, ты оплатишь свои долги?
Сказав это, она повернулась и пошла к открытым воротам. Дружинники Бальдемара смотрели на нее с растущим беспокойством. Теперь ей несдобровать, она распалила гнев Гейзара до такой степени, что жрец стал смертельно опасным. Надо было срочно принимать какие-то меры, чтобы спасти лицо главного жреца, иначе Ауриане не дожить до завтрашнего утра — жрец подошлет к ней верных ему людей, и те тайно убьют ее.
— Выслушайте меня! Я буду говорить! — это был голос Ателинды. Ауриана сразу же резко остановилась, как будто ее дернули за привязанную к ней веревку. Она почувствовала головокружение и приступ тошноты от страха: что сейчас скажет мать? Она медленно пошла на место и стала у самых поручней, так что только яма отделяла ее от матери.
34 
