33 
Илейн бросила вопросительный взгляд на Гвинейру, но та тоже кивнула.
— Это наверняка будет очень мило, — заметила она. Впрочем, Гвинейра сочла «милым» и то, как Келли подвывала игре Куры.
Илейн храбро поднялась, быстро сориентировалась и подхватила пение Куры, когда та исполняла «Sally Garden». Для Хелен это действительно звучало хорошо. Чистое сопрано Илейн гармонировало с волнующе низким голосом Куры. Кроме того, девушки смотрелись рядом очень красиво. Черноволосая экзотичная Кура и нежная светлокожая Илейн. Без сомнения, поэт Йейтс именно такой представлял себе рыжеволосую ирландскую девушку, когда писал текст этой песни. Хелен что-то сказала Уильяму, но тот, похоже, не услышал ее — настолько был погружен в созерцание девушек или, по крайней мере, одной из них.
Впрочем, Кура прервалась уже после нескольких тактов.
— Я не могу петь, ты не попадаешь в ноты, — обвиняющим тоном произнесла она.
Илейн залилась краской.
— Я…
— Там было фа диез, а ты спела фа, — безжалостно продолжала Кура.
Больше всего Илейн хотелось провалиться сквозь землю.
— Кура, это же народная песня, — вмешалась Хелен. — Не нужно так по-рабски придерживаться каждой ноты.
— Можно петь только правильно или фальшиво, — уперлась Кура. — Если бы она спела соль или даже соль диез…
Илейн вернулась на свое место.
— Пой одна! — угрюмо сказала она.
И Кура, пожав плечами, продолжила.
Илейн по-прежнему пребывала в скверном расположении духа, когда собравшиеся начали понемногу расходиться. Происшествие отрезвило всех, хотя небольшой ошибки Илейн никто не заметил. Про себя Флёретта возблагодарила небо за то, что назавтра Гвин и ее внучка переедут в другое место. А ведь она так радовалась приезду матери! Но Кура, и в этом она сумела себе наконец признаться, нравилась ей столь же мало, как и Уильям. Тут ей снова вспомнилась история с покушением. Заметил ли Рубен реакцию Уильяма?
Провожая Уильяма, Илейн тоже была погружена в свои мысли. Когда он наконец обнял ее, девушке показалось это не таким восхитительным, как прежде, а… какой-то повинностью. И красивые слова, которые он заставил себя произнести, тоже не вызвали в ней восторга.
— Эта музыка… и моя рыжеволосая любимая… Мне кажется, будто я в Салли Гарден, — Уильям рассмеялся и нежно поцеловал ее. — Эти мелодии поразительны, они возрождают для меня Ирландию.
«Вибрации…» — едва не вырвалось у Илейн, но в последний миг она сдержалась. Не стоит Уильяму думать, что она смеется над ним.
— Мне хотелось бы, чтобы страна была свободна и я мог вернуться.
Илейн наморщила лобик.
— Разве ты не можешь этого сделать, пока Ирландия находится под управлением Англии? Тебя ведь не разыскивают?
Уильям рассмеялся, хоть и несколько принужденно.
— Конечно нет. С чего ты это взяла? Я просто не хочу возвращаться в страну в оковах.
Илейн не успокаивалась, настойчиво пыталась встретиться с ним взглядом.
— Уильям, ты ведь не имеешь отношения к покушению? На этого… как его звали? Морли?
— Виконт Морли Блэкбернский, — почти угрожающим тоном выдавил из себя Уильям. — Первый секретарь Ирландии, верховный угнетатель!
— Но ведь ты не стрелял в него, не подкладывал бомбу, правда? — испуганно спросила Илейн.
Уильям бросил на нее гневный взгляд.
— Если бы я в него стрелял, то сейчас был бы мертв. Я хорошо стреляю. А бомба… к сожалению, мы не смогли к нему подобраться.
Илейн испугалась.
— Но ты пытался? Или знал об этом? Уильям!..
— Если никто ничего не будет делать, наша страна никогда не станет свободной! И если мы не покажем им, что готовы на все…
Уильям умолк, взял себя в руки. Илейн, только что прижимавшаяся к нему, отпрянула.
— Но мой отец говорил, что виконт выступал за гомруль, — заметила она.
— За или против — разве это имеет какое-то значение? Он — представитель Англии. Целясь в него, мы попадаем в палату лордов и во всю эту проклятую банду! — Уильям снова почувствовал тот яростный приступ гнева, который испытал, когда Пэдди Мерфи остановил его у входа в здание правительства. У его друга нашли бомбу — случайность, в итоге спасшая ему жизнь. Несмотря на то, что Уильям добровольно сознался в соучастии, его отец задействовал некоторые рычаги и подкупил нужных людей. В конце концов Пэдди, бедный сын арендатора, закончил свои дни на виселице, в то время как Уильяма отпустили. Впрочем, с адресованным Фредерику Мартину негласным приказом о том, чтобы тот как можно скорее выслал из страны своего строптивого сына. Уильям хотел ехать в Нью-Йорк, однако отец счел, что это недостаточно далеко.
33 
