38 
Очевидно, в горизонтальном положении, потому что, судя по Ингер, она делала для этого мужчины все.
Илейн поглядела на Уильяма. Интересно, она для него тоже готова на все? Готов ли он на все ради нее?
Праздник наладился довольно поздно, но когда костры наконец догорели, все успели повеселиться — кроме Куры. Она представляла себе другие танцы, с достоинством заявила Кура, когда один подвыпивший молодой старатель собрался с духом и пригласил ее на танец. Впрочем, Уильяму она позволила уговорить себя один раз прыгнуть через костер. Илейн хмурилась. Разве этот обычай не для влюбленных?
Наконец Рубен и Флёретта объявили, что пора уходить, пока праздник не перешел в распутство. Уже сейчас Дафне следовало бы следить за своими девочками в оба глаза, но она не обратила внимания, когда Ингер и Сёрен принялись целоваться. Может быть, этой ночью он приснится Ингер, подумала Илейн, собирая свои цветы. Судя по всему, Сёрен неплохой парень, а светловолосая шведка заслуживает лучшего, чем жизнь в борделе.
Рубен и Флёретта направились в поместье «Слиток» прямо из лагеря золотоискателей. Этой ночью они не хотели ночевать в городе, поскольку их слуги-маори тоже пошли на праздник и Джордж остался дома один — из-за чего он, конечно же, был очень недоволен. Он тоже с удовольствием попрыгал бы вокруг костра, но на следующий день нужно было идти в школу. Поэтому Флёретте хотелось как можно скорее удостовериться в том, что парень послушно лежит в постели.
Впрочем, Илейн настояла на том, чтобы побыть немного в городе с Уильямом и Курой. Она оставила свою лошадь в конюшне Хелен и приехала с ними обоими в карете. Так что у нее была отговорка.
— Но ты ведь можешь взять лошадь здесь, — недоумевая, произнес Рубен. — Зачем ты вообще оставила Баньши в городе? Ты ведь могла привязать ее к карете.
Флёретта накрыла его ладонь рукой, успокаивая. И как только мужчины могут быть такими непонятливыми! Сама она прекрасно понимала, что Илейн ни на секунду не хочет оставлять своего поклонника наедине с Курой.
— Я тебе позже объясню, — прошептала она своему супругу, и Рубен замолчал. — Но ты не задерживайся, Лейни. Скачи быстрее и ни при каких обстоятельствах не останавливайся!
Уильям, похоже, был недоволен. Ему казалось, что то, что Илейн проделает такой долгий путь одна, ночью, неприлично для леди. Может быть, она хочет, чтобы он ее проводил? Илейн только рассмеялась, услышав такое неискреннее предложение. Они сидели и пили чай в пансионе. После поездки в карете нужно было согреться, а Хелен и Гвин все равно еще сидели у камина.
— Уильям, тебе меня никогда не догнать! Ты ведь даже днем жалуешься, когда я скачу по этой «опасной» дороге. Сейчас, ночью, ты будешь меня только задерживать.
«Это, без сомнения, правда, хоть и выразилась она не очень удачно», — подумала Хелен. Ни один мужчина не стерпит, чтобы его назвали трусливым ездоком. Уильям, естественно, скривился, но Илейн ничего не заметила. Она увлеченно рассказывала о «майском дереве» и о цветах, которые положит под подушку.
«Она совсем ребенок», — думал Уильям, и это обстоятельство он воспринимал как извинение за то, что Илейн только что унизила его… и за то, что он влюбился в Куру.
Когда вскоре после этого Илейн собралась уходить, он проводил ее на улицу. Это подразумевалось само собой — он ведь джентльмен. Прощальный поцелуй, впрочем, был довольно коротким, но Илейн не заметила этого. В такой близости от строгого взора бабушки она не решалась на дальнейшие нежности, потому что Хелен наверняка заметит, если Келли будет продолжать лаять. Как и прежде, собака терпеть не могла, когда Уильям обнимал и целовал ее хозяйку.
Когда Баньши тронулась с места, Уильям смотрел вслед Илейн, испытывая почти облегчение. Чтобы лошадь согрелась, она пойдет шагом, пока Мейн-стрит не останется позади, а потом помчит домой, сопровождаемая щенком колли. Наверное, ей будет даже весело. Уильям покачал головой. Многое в поведении Илейн для него навсегда останется загадкой. В отличие от Куры…
Кура-маро-тини украдкой выскользнула из дома. Свет в салоне Хелен только что погас. Ее отправили в комнату, но она жила на первом этаже и из окна видела, как Уильям прощался с Илейн.
Уильям обрадовался, что не целовал Илейн по-настоящему. Ему было бы неприятно, если бы Кура, словно ненароком прислонившаяся к стене справа от входной двери, увидела его в объятиях другой. Ни в одно окно Куру не было видно. Она набросила шубу, но не стала ее застегивать, из-под нее виднелось похожее на пальто платье. Верхние три кнопки уже расстегнуты. Распущенные волосы стекают по светлому лисьему меху, казавшемуся серебристым в свете луны.
38 
