73 
Гнев Неферет был настолько силен, что она чувствовала себя готовой взорваться. Нити Тьмы были забыты, она бросилась на Сильвию, жаждая прочувствовать плотью плоть: выцарапать глаза, рвать и кусать эту наглую ведьму.
Быстрым движением, невероятным для ее возраста, Сильвия, защищаясь, подняла к лицу руки, встречая удары Неферет.
Боль, распространившись от рук, прожгла насквозь тело Тси Сгили. Неферет вскрикнула и отпрянула назад, глядя на кровавые отметины, оставшиеся на ее кулаках. Они были выжжены точно по форме голубых камней на браслетах Сильвии, защищавших ее морщинистые руки.
— Ты осмелилась ударить меня! Богиню!
— Я никого не ударила. Я только защищала себя камнями-оберегами, которыми одарила меня Великая Мать. — Не отрывая взгляда и держа свои закутанные в бирюзу и серебро руки поднятыми, пожилая женщина снова начала петь.
Неферет хотела собственноручно разорвать ее в клочья. Но как только она приближалась к чероки, то чувствовала волну жара, излучаемого голубыми камнями, которыми та была покрыта. Они словно пульсировали огнем, равным по силе ее собственной ярости.
Ей нужен белый бык! Его ледяная Тьма погасила бы старухино пламя. Может быть, странная энергия, которой обладала Сильвия, удивила бы его, и он снова одолжит Неферет свою такую притягательную мощь.
Овладев своим??гневом, Неферет отступила за пределы круга дыма и жара, окутывавшего Сильвию. Она рассматривала пожилую женщину, смотрела на ее танец, прислушивалась к ее песне. Старая. Даже древняя. Она рассказала о Сильвии Редберд всё, и сила земли, которой она обладала, была здесь уже очень давно.
Белый бык был таким же древним.
Этот индианка его не удивит.
— Я займусь с тобой самолично. — По-прежнему удерживая взгляд Сильвии Редберд, Неферет подняла руки и, почти не дрогнув, своими заостренными ногтями проколола раны, уже имевшиеся от старухиной защищающей бирюзы. Ее кровь обильно хлынула, забрызгав крыльцо. Неферет встряхнула руками, усеивая алым дымное облачко, разгоняя его, и запятнав яркими алыми точками одежду пожилой женщины. Это создало кричащий, резкий контраст с зелеными и синими цветами земли, что носила Сильвия. И тут Неферет развернула руки, и, сложив лодочкой ладони, позволила крови стекать туда. — Придите, мои дети Тьмы, пейте! — Щупальца поначалу заколебались, но после, распробовав крови Неферет, осмелели.
Неферет увидела, как расширились глаза Сильвии, заметила в них тень страха. Взгляд старухи не дрогнул, но ее песня запнулась. Ее голос стал звучать старее… слабее… дребезжаще…
— А сейчас, дети! Вы вкусили моей крови, и Сильвия Редберд была помечена ею. Поймайте и принесите мне старуху! — Голос Неферет изменился и стал ритмичным. Она злобно сымитировала земную песнь войны Сильвии.
Тебе нет нужды убивать -
Лишь только мой??гнев насытить.
Закончив дань крови хлебать,
Дай плеть мне, чтобы похитить.
Я из старого сделаю новое.
Пировать станешь сильной юностью.
Стань правдой моей багровою.
Песнь старухи убей со всей лютостью!
Щупальца повиновались Неферет. Обходя бирюзовые камни, они обвернулись вокруг обнаженных, ничем не украшенных ног старой женщины, прервав ее ритмичный танец. Подобно полу тюремной камеры, Тьма поднималась от ее ног все выше и выше, заключая Сильвию в клетку. И вот, наконец, песня ее затихла, сменившись мучительным криком; щупальца подняли ее и, двигаясь сквозь туман и тени, понесли ужасную клетку и ее пленницу. И Тьма последовала за их повелительницей.
Аурокс
Аурокс дождался, когда солнце в зимнем небе поднимется повыше, а потом снова вылез из ямы. Утро было серым и сумрачным, но, спустя несколько нескончаемых часов, зимнее солнышко пробилось сквозь туманную мглу. В полдень, когда солнце было выше всего, Аурокс появился снаружи.
Он не позволил назойливому ощущению, что зудело у него под кожей, лишить его внимательности. Напрягая рельефные мышцы рук, Аурокс крепко ухватился и повис на корнях — частью под землей, частью над. Он применил все свои паранормальные чувства для того, чтобы прочесать округу. «Я должен ускользнуть незамеченным» — было его главной мыслью.
Школа была не такой тихой, как накануне. Наемные работники из числа людей были заняты ремонтом поврежденного крыла конюшни. Вампиров Аурокс не видел, но человеческий ковбой — Трэвис — казалось, присутствовал во всех местах разом. Да, его руки и предплечья до сих пор были забинтованы, но его голос был так силен, что доносился до Аурокса через всю школьную территорию. Ленобия на полуденном солнце не показывалась, но ей этого и не требовалось. Трэвис был здесь не просто рядом с рабочими, а ради нее. Ковбой свободно общался с лошадьми. Аурокс наблюдал, как он выгуливал огромного першерона и черную кобылку Ленобии от одного наспех сооруженного круглого манежа до другого.
73 
