Лёгкий, ненавязчивый романчик 
131 
Сестры ничего не замечали. Им было нелегко управляться со сворой негритят, многие из которых совсем недавно были оторваны от полей и никогда не держали в руках даже ложку. Таких воспитанников, как Конни, тихих, чистых, домашних, можно было пересчитать по пальцам.
Разумеется, сестры выделяли его из остальных детей. Так, однажды сестра Меганн дала ему ключ от своего кабинета прямо во время урока и попросила принести забытый ею молитвенник, который лежал на столе. Никто другой не мог удостоиться такой чести, ибо большинство негритят имело склонность к воровству, а уж по части притворства им не было равных.
Конни ждало разочарование: кабинет сестры Меганн выглядел очень скромным — никакого сравнения с покоями миссис Робинс. И все же ребенок уловил некую особую атмосферу и не смог удержаться от искушения побыть здесь немного дольше, чем следовало. Он осмотрел высокий стеллаж, до самого верха набитый книгами, строгий стол, все предметы на котором были разложены в образцовом порядке. На стене висел большой дагерротипный портрет президента Линкольна, человека, которого Конни, случалось, путал с Господом Богом.
В конце концов он понял, что эта комната нравится ему больше, чем комната бывшей хозяйки: здесь царила выразительная сдержанность и скромная утонченность — признак истинного благородства.
Крепко прижав к себе обтянутый кожей молитвенник, Конни аккуратно повернул ключ в замке и опустил его в карман.
— Что ты так долго? — недовольным тоном произнесла сестра Меганн, забирая у него книгу.
Мальчик пробормотал извинения и юркнул на свое место. Он вспомнил, что забыл отдать монахине ключ, только во время прогулки и побежал в кабинет.
Сестра Меганн стояла возле стола и смотрела в выдвинутый ящик. Заслышав скрип дверей, она подняла голову и уставилась на Конни.
— Это ты?
— Я забыл отдать ключ, — сказал мальчик и положил его на стол.
— Здесь лежали деньги, пожертвованные на приют, — медленно произнесла сестра Меганн. — Они исчезли.
В сердце Конни застыл ужас, а на лице — вымученная улыбка.
— Я… я ничего не брал! Я даже не открывал ящик!
— Я не говорю, что это был ты, — заметила монахиня, но ее похолодевший взгляд не давал обмануться.
Конни решил, что надо немедленно убраться отсюда, забиться под одеяло и пролежать неподвижно несколько часов: только так он сумеет пережить этот нежданный кошмар.
— Я… могу идти? — осторожно спросил он и попятился.
— Послушай, Конни, — начала сестра Меганн, — ты умный ребенок, намного умнее детей твоего возраста и… других детей. Если ты скажешь правду и вернешь то, что взял, я оставлю твое наказание на усмотрение Господа, а Он, я уверена, тебя простит.
— Но я ничего не брал! — этот крик был исторгнут из самых глубин души.
— Хорошо, — вздохнула монахиня, — иди.
Конни поплелся прочь от кабинета, не видя дороги. Он понимал, что потерял самое главное и дорогое, что ему удалось завоевать: доверие сестры Меганн. Чтобы его вернуть, мальчик был готов признаться в том, чего не совершал, но он не мог отдать монахине деньги, потому что не знал, где они.
В его душе что-то перевернулось: прежде он очень любил уроки сестры Меганн, но теперь был рад, что не увидит ее раньше завтрашнего дня.
Он ошибся: вечером монахиня пришла в их спальню и направилась прямо к его кровати.
Мальчик сжался и затаился в постели, а потом услышал чей-то голос:
— Здесь. Я видел, как он его прятал.
Рука сестры скользнула под подушку. Открыв глаза, ребенок увидел в пальцах сестры кошелек.
— Что это?
Внутри похолодело, а язык словно прилип к нёбу.
— Не знаю, — с трудом выдавил Конни, не узнавая собственного голоса. — Я не знаю, как он сюда попал.
Мальчишка, стоявший рядом с сестрой, весело скалил зубы. Его птичьи глазки злорадно сверкали.
— Зато я знаю, Конни. Ты единственный из воспитанников держал в руках ключ. И ты разочаровал меня больше многих других. Придется тебе посидеть взаперти, в одиночестве, и поразмыслить над своим поступком. Когда ты покаешься, я тебя выпущу.
Сестра Меганн отвела мальчика в помещение с решетчатой дверью и закрыла на замок. Здесь не было никакой мебели, даже кровати, между тем ему предстояло провести в этой комнате по меньшей мере целую ночь.
Он долго сидел на полу, тупо глядя в каменную стену, а потом наступило прозрение. Конни понял: разочарование было взаимным. Теперь он сомневался в том, что сестра Меганн имеет право вещать от имени Господа. Если б это было так, она бы ему поверила: ведь Бог все знает и все видит.
131 
