Особенно,... 
35 
— Ты прекрасна! — восхищенно выдохнул он.
— Мне не бинтовали ноги, — призналась она, — и тетка всегда говорила, что я похожа на лягушку.
Кун наклонился и дотронулся пальцами до ее маленькой, изящной, не изуродованной ступни.
— У тебя самые красивые ножки на свете, достойные того, чтобы гулять по радуге и облакам!
Он обнял ее, и она вздрогнула, потрясенная близостью его тела.
Они лежали на циновках. Кун гладил и ласкал ее, а Мэй лежала, смежив веки, наслаждаясь легкими, бережными прикосновениями, в которых были вожделение и нежность. А потом она ощутила, как, разомкнув тайные врата, в ее тело входит что-то твердое и горячее.
Легкая боль не имела ничего общего с теми ужасами, о которых рассказывала кухарка. Но Лин-Лин была несчастна, а Мэй — счастлива, счастлива и любима, а потому она раскрылась страсти, как цветок раскрывается навстречу солнцу.
При каждом движении и вдохе Кун и Мэй сливались с чем-то великим, непостижимым и вечным. Обладая друг другом, они соединяли силу и твердость Ян с гибкостью и податливостью Инь.
На циновке осталось несколько капель красного цвета, цвета земной радости и земных страданий.
Мэй задремала в объятиях Куна и пробудилась от того, что он сказал:
— Не выпить ли нам чаю?
Они поднялись с постели и набросили на себя одежду. Кун спустился вниз и спросил чаю, а когда его принесли, разлил напиток и протянул ей чашку. Мэй казалось странным, что ей прислуживает мужчина. Она не двигалась и смотрела на него затуманенным взглядом, все еще не веря в случившееся.
— Ты клянешься быть верной мне до конца жизни?
— Клянусь.
— Я тоже даю тебе обещание, что никогда не возьму другой жены и даже наложницы. Пусть наша любовь будет чем-то затерянным между небом и землей, жизнью и смертью, богатством и бедностью, чем-то принадлежащим только нам.
Мэй и Кун уснули в объятиях друг друга, а когда наутро они вышли на улицу, девушке почудилось, будто мир выглядит совершенно иначе, чем прежде.
Время размышлений и грез прошло, наступила пора решимости сердца. Древняя мудрость гласит: «Все вещи, достигнув своего предела, претерпевают превращение». Чтобы жить дальше, Мэй потребовалось отбросить былые сомнения, преодолеть условности, войти в будущее, как в полноводную реку.
Тетка не впустила ее в дом. Выйдя за ворота, она тут же принялась кричать:
— Ты гулящая женщина! Ты нас опозорила! Сбежала со свадьбы! Где и с кем ты провела ночь?!
Кун сделал шаг вперед и встал рядом с Мэй.
— Она была со мной. Со своим мужем.
Ши слегка попятилась.
— Убирайтесь!
— Я пришла за Тао, позовите ее, — сказала Мэй.
— За Тао? Забудь о ней! Ты ее предала.
— Она моя сестра, и я хочу взять ее с собой.
Ши ядовито рассмеялась.
— Твой «муж» богат, у него есть дом? Полагаю, у него ничего нет. Зато у меня есть долг перед Ин-эр, моей покойной сестрой, а потому я не отпущу Тао.
Мэй не могла ничего понять. Все эти годы тетка твердила, что готова в любой день выгнать их вон, что они сидят у нее на шее, что она не намерена заботиться о них.
— Яхочу поговорить с Тао.
— A она не хочет с тобой разговаривать! — отрезала Ши и, шагнув назад, захлопнула ворота перед носом Мэй.
— Представляю, как тебе здесь жилось, — тихо сказал Кун.
Мэй выглядела растерянной и подавленной. Она не знала, что делать. Они с Куном приходили к дому Ши еще несколько раз, но им никто не открыл, и в конце концов они решили уехать из Кантона без Тао.
Если не считать короткого путешествия в детстве, Мэй никогда не бывала за городом.
Равнины, леса и горы манили своей необъятной ширью. Острые вершины скал пронзили небо. Самые высокие из них были покрыты снежной сединой. Море изумрудной травы трепетало и колыхалось от ветра. Облака казались тонкой паутинкой. Воды реки были чисты и прозрачны, как стекло. Краски и свет ослепляли, звуки природы трогали душу, как дивная музыка.
Видя восхищение Мэй, Кун с улыбкой повторил чьи-то строки:
- — Река течет нежной зеленой лентой,
- Горы отражаются яшмовыми брошками.
Девушка вновь подумала о том, что он от нее что-то скрывает. Однако она любила Куна со всеми его тайнами. И потом они же шли к его матери, простой крестьянке, которая сколько лет не видела сына. Если она его признает, стало быть, он не лгал.
35 
