Особенно,... 
21 
– Это было бы слишком рано, – говорит она, – слишком рано. Врачей иногда заносит. Выйдешь, когда придет время.
Когда придет время, задумываюсь я после ее ухода. Что это значит? Когда оно придет, время Одри? Пока мне рисуется очень медленный маятник. Его клонит то в одну сторону, то в другую. Но часы не тикают. Я не продвигаюсь вперед.
Прошло три дня, тьма рассеялась, я встала с кровати и затеяла спор с Фрэнком.
– Это были мои подушечки «Шреддис», я всегда их ем. И тебе это известно.
– Не всегда, – чтобы позлить его, возражаю я. – Иногда ты ешь блинчики.
Фрэнк смотрит на меня с таким видом, словно в любой момент может вспыхнуть.
– Блинчики я ем, когда мама их готовит. А в остальное время я ем «Шреддис». Каждое утро уже лет эдак пять. Даже десять. А ты только что прикончила упаковку.
– Возьми мюсли.
– Мюсли? – Брат в таком отвращении, что я едва не хихикаю. – Типа изюм и прочее дерьмо?
– Они полезные.
– Тебе «Шреддис» даже не нравятся, – винит он меня. – Признайся! Ты взяла лишь для того, чтобы меня выбесить!
– Да нормальные, – отвечаю я, пожав плечами. – Хотя не такие вкусные, как мюсли.
– Сдаюсь. – Фрэнк опускает голову на руки. – Ты нарочно портишь мне жизнь. – И бросает на меня злобный взгляд. – Мне больше нравилось, когда ты в постели лежала.
– А мне больше нравится, когда ты подсоединен к компу, – бросаю я в ответ. – Когда тебя видно не было, ты доставлял куда меньше проблем.
– Фрэнк! – Мама врывается в кухню, держа Феликса наперевес. При виде лежащего на столе Фрэнка она пугается. – Милый, ты в порядке?
– «Шреддис»! – орет Феликс, посмотрев в мою тарелку. – Хочу «Шреддис»! Пожалуйста, – сладким голоском добавляет он, выскальзывая из маминых рук. – Можно, пожалуйста.
– Держи. – Я отдаю Феликсу тарелку. – Надо было лишь попросить вежливо, – сообщаю я Фрэнку. – Поучись у брата.
Он не шевелится. Мама подходит, трясет его.
– Фрэнк! Милый! Ты меня слышишь?
– Ничего не случилось. – Он наконец поднимает голову. Лицо у него бледное, сероватое. – Просто устал.
Вот теперь я замечаю у него темные круги под глазами.
– Я, наверное, слишком много напрягаюсь, – слабым голосом говорит он. – И домашняя работа, и все остальное.
– Ты нормально высыпаешься? – Мама взволнованно смотрит на него. – Подросткам надо спать. По четырнадцать часов.
– Четырнадцать? – Мы оба изумленно таращимся на нее.
– Мам, даже в коматозе люди не спят по четырнадцать часов в сутки, – возражает брат.
– Ну, значит, десять, – поправляется она. – Сколько-то там. Я посмотрю. Ты витамины принимаешь?
Она начинает вытаскивать из шкафчика разные пузырьки. Подростковые, детские, женские, для костей… хотя это шутка, конечно. Никто их не пьет.
– Вот. – Она вываливает около десяти капсул Фрэнку и еще одну пригоршню мне. – Феликс, милый, скушай магния.
– Не хочу гния! – вопит он и прячется под стол. – Никакого гния! – После чего зажимает рот руками.
– Ох, боже мой. – Мама сама выпивает этот магний и брызгает на себя каким-то «улучшителем кожи», который стоит в шкафу уже три года, это я точно знаю.
– Тебе нужно железо, – говорит она Фрэнку. – И ложиться пораньше. Я на сегодня взяла кино на диске, посмотрим вместе, а после этого сразу в постель.
– Наверняка будет очень весело, – отвечает он, глядя куда-то в пустоту.
– Классика, – добавляет мама. – По Диккенсу.
– Диккенс. Хорошо. – Брат пожимает плечами с таким видом, будто ему это совершенно неинтересно.
– Слава богу, хоть от этих игр проклятых тебя отвадили, – как-то слишком радостно продолжает она. – Сразу стало ясно, что нет смысла в них играть, да? Ты же и не заметил, как твоя жизнь изменилась.
– И не заметил? – Фрэнк наконец смотрит ей в глаза. – Не заметил? Ты надо мной смеешься? Не заметил!
– Ну, я бы не сказала, что ты прямо дни считаешь…
Фрэнк задирает рукав, демонстрируя электронные часы, и мама замолкает.
– Остался 61 час 34 минуты и 27 секунд, – монотонно произносит он. – И не только я считаю, все мои друзья тоже считают. Так что, мам, я заметил.
Фрэнку сарказм хорошо дается, когда он этого захочет, и у мамы на щеках появляются небольшие красные пятнышки.
– Хотя мне все равно, – отрезает она. – Сегодня будем смотреть «Большие надежды» всей семьей. Веришь или нет, Фрэнк, ты будешь в восторге. Вы вот, дети, думаете, что все знаете, но Диккенс – один из лучших авторов в мире, этот фильм вас поразит.
21 
