48 
Он посмотрел на ее грязную одежду, лежащую на сундуке, потом глянул на Саманту и усмехнулся, заметив, что она крепко держит одеяло у самого подбородка.
— Замок будет — только ключ останется у меня.
— Тогда не надо.
— Почему же? Это будет сделано утром. А чтобы никто не мог проникнуть к вам через окно, я снаружи обошью его досками. — Хэнк говорил вежливо, но в его тоне слышался неприкрытый сарказм.
— Дьявол, — пробормотала она сквозь сжатые зубы. — Почему бы меня заодно не привязать к кровати?
Он усмехнулся, и вокруг его глаз появились знакомые морщинки.
— Если вы дадите мне повод, chica, я сделаю это с удовольствием.
— Не сомневаюсь в этом, — пробормотала она. Голос у нее поднялся, когда она с досадой добавила:
— Почему я промахнулась тогда у ручья?
Хэнк напрягся, сжал кулаки, глаза его загорелись. Ему захотелось свернуть ей шею, но еще больше ему хотелось… Нет, он не должен больше ее касаться. То, что тогда произошло между ним и Самантой, увы, не помогло выбросить ее из головы.
— А вы не промахнулись, — сказал он. — Одна из пуль попала мне в бок.
— Рада слышать, — с горячностью ответила она. — Но вы, к сожалению, живы.
— Вы самая кровожадная…
— Нет, — оборвала его Саманта. — Желание убивать появилось у меня после встречи с вами. Я мечтала увидеть вас, но только не здесь, а в тюрьме. Почему вы воюете с отцом?
— Это не война.
— Вы пытаетесь прогнать его из Мексики. Почему? Что он вам сделал?
Хэнк обдумывал ответ. Из-за того, что она знает его, знает настоящее имя и то, что он не Эль Карни-серо, его планы могут расстроиться. Предполагалось, что между bandido и незнакомцем, который собирался купить ранчо Кингсли, не существовало никакой связи. Но Саманта будет знать, что bandido и новый владелец — одно и то же лицо, когда увидит этого владельца. Но почему она должна его увидеть? Она ведь покинет Мексику вместе с отцом.
— Ваш отец, Саманта, ничего мне не сделал, — сказал он рассудительно, потому что неожиданная идея пришла ему в голову. — Но он навредил моему кузену.
— Мой отец не мог никому навредить, — с ходу отвергла она обвинение. Хэнк пожал плечами.
— Если вы не будете слушать, я ничего не смогу объяснить.
Саманта внимательно посмотрела на него.
— Хорошо. Что отец сделал вашему кузену?
— Недавно Антонио приходил к вашему отцу и предлагал купить у него ранчо.
— Антонио — ваш кузен?
— Да. Антонио де Вега и Чавес, — ответил Хэнк. — Но отец даже не выслушал предложения и отказался назвать цену.
— А почему он должен соглашаться? — требовательно спросила Саманта. — У него нет намерения продавать нашу землю.
— Это не ваша земля, Саманта, а моего кузена.
— Вы сумасшедший. — Она засмеялась. — Отец купил эту землю. Он заплатил за нее. Он…
— Очень дешево заплатил. Он купил ее у правительственных чиновников, которые объявили ее реквизированной у церкви. В те дни любая церковная собственность легко могла вернуться к прежним владельцам, и новый хозяин мог легко ее лишиться. Вот почему она была дешева.
— Но вы признали, что мой отец заплатил за землю. Как же можно говорить, что она не его?
— Потому что чиновники, которые продали землю вашему отцу, не имели права этого делать. Это была не церковная собственность, а земля рода Вега и Чавес, отнятая во время революции.
— Не верю.
— Разве никто не говорил вам о прежних владельцах? Ваши соседи — Гальгос, Бароха? Они знали о резне в гасиенде де лос Флорес.
— Резне?
— Резне, — холодно повторил Хэнк. — Некий Хуарес напал на гасиенду и объявил ее собственностью церкви, что давало право конфискации. Отец Антонио погиб при попытке сопротивления. Бабушка была слишком стара, чтобы перенести это, и скончалась на руках кузена от сердечного приступа. — Хэнк сделал паузу, воспоминания вызвали у него душевную боль. — Всех мужчин под страхом смерти заставили служить в армии. Не буду говорить, что случилось с женщинами и молодыми девушками, жившими в гасиенде.
Саманта чувствовала тошноту, потому что легко могла сообразить, что с ними сделали.
— А ваш кузен? Что случилось с ним?
— Его забрали в армию, а позже посадили в тюрьму за неповиновение. Пока он был в тюрьме, его земля была продана вашему отцу. Кузен никак не мог помешать этому. Документы на гасиенду де лос Флорес были сожжены guerrilleros. Только люди могли подтвердить права Антонио. Но этого было недостаточно для чиновников, наживавшихся на продаже якобы церковной собственности. Антонио мог только надеяться, что в будущем сможет выкупить землю. Он мечтал об этом все эти годы.
48 
