106 
— Твои собственные…
Он потянулся к узлу несуществующего галстука, и только нащупав пальцами собственное горло, а не шелковистую ткань, понял, что ведет себя странновато, и опустил руку.
«И раздастся глас тихий, и внемлют ему все, даже от рождения лишенные слуха, и бросит он семя в людские головы, и взрастет то семя, и принесет плоды, и плодонося, пожрет почву, в которую брошено…»
Странный речитатив. Очень тревожный. От него почему-то стало холодно и одновременно бросило в пот. Причем не меня одного.
— Ханс?
Грюнберг посмотрел на меня исподлобья:
— Постарайся избегать таких ситуаций, Джек. Особенно если точно знаешь, кто их создает.
— О чем ты думал? Что это? Цитата? Откуда?
— Если интересно, поищи Несвященное писание, Джек. Там есть ответы на все вопросы, которые ты задал и еще задашь.
— Несвященное? Но…
— Все. Мне пора.
— До свидания. — Я проводил взглядом его удаляющуюся спину и не удержался, чтобы завистливо не заметить вполголоса: — И все-то обо всем ты знаешь… Прямо мистер Мозг какой-то!
Клянусь всеми святыми, он остановился. На очень краткий, почти неуловимый миг фигура Грюнберга застыла, словно мои слова уподобились пуле, попавшей в мишень. В самое «яблочко».
***
Тайны, тайны, тайны… Загадочные пророчества, туманные взгляды «в пространство», многозначительные улыбки. Мой личный опыт подсказывает, что за всей этой мишурой всегда прячется нечто очень простое, будничное и возможно, весьма примитивное. В самом деле, кому придет на ум прихорашивать что-то по-настоящему чудесное? Ведь оно и так будет сиять ярким светом сквозь пелену обыденности.
Но я тоже хорош. Наблюдал массовое помешательство, характерное для большого количества людей, находящихся в ограниченном пространстве, а решил, что имею дело с мировым заговором. Я же прекрасно знаю, что на стадионах, в концертных залах, в подземке и прочих местах скопления человеческих существ электромагнитное поле, образованное мысленной деятельностью мозга, очень плотное и достаточно возникновения одной-единственной точки напряжения, чтобы в голове у каждого присутствующего засвербела одна и та же мысль. Это как центр кристаллизации: стоит кому-то подумать особенно сильно и в полном соответствии с внешними обстоятельствами, как начинается необратимый процесс выстраивания всех сознаний под одну гребенку. Например, в той же подземке, не приведи Господь поезду сделать непредвиденную остановку в тоннеле, как все пассажиры за краткий промежуток времени начинают входить в состояние паники. Так что, все очень просто.
А какие «общие» настроения царили на том сборище? Несомненно, ощущение некой торжественности и значительности происходящего, усиленное тщательно подобранным антуражем. Происходи все в пивной или скромном ресторане, эффект не был бы и в половину настолько силен. Далее. Основная часть приглашенных на вечер к тому же участвовала в своеобразном соревновании за звание самого щедрого благотворителя, стало быть, люди из кожи вон лезли, только бы отличиться перед администрацией фонда, в частности, перед фроляйн Штерн. И нет ничего удивительного, что я тоже поддался эмоциям, окружающим меня со всех сторон, поскольку, хотя старался не вчитываться нарочно ни в один поток, от бесформенных образов никогда и никуда не спрятаться.
И все, что творилось в переговорной комнате, тоже имеет крайне простое объяснение, несмотря на первоначальную странность и непонятность. Агата была в шоковом состоянии, причем в той его разновидности, которая сопровождается кратковременным опустошением сознания, поэтому могла воспринять любой приказ извне, а тем более, приказ «успокоиться и понять, что все в порядке». В не менее взбудораженных чувствах пребывал и герр Бломберг, застигнутый врасплох на месте прелюбодеяния. Анне достаточно было лишь направить его мысли в еще существующее русло, а именно: «школьные экскурсии», а уж добиться согласия на скидку, пусть даже стопроцентную, было легче легкого, ведь мужчине тоже настоятельно требовалось чем-то заместить вышедший из-под контроля хаос в голове. Почему же я тревожился тогда и сомневаюсь сейчас?
Наверное, во всем виноват разрез на юбке Анны. Соблазнительный, бесцеремонный, не знающий поражений и отказов до вчерашнего вечера. Но сам ли я справился с наваждением? Хотелось бы быть уверенным в собственной силе и талантах, очень хотелось бы, вот только…
106 
