108 
Голубые глаза блеснули слезами.
— Ты во всем виноват.
— Конечно.
— Это ты устроил экзамен.
— Скажем чуточку иначе: сообщил в Коллегию, что ты к нему готова.
— Скажи, только честно… — Она сжала мою ладонь своими. — Ты мог… промолчать?
Угу. А еще мог соврать, но не видел в этом ровным счетом никакого смысла. Наверное, потому что насмотрелся уже на жизнь медиумов, как официально зарегистрированных, так и подпольных, и знаю, чем чреваты препирательства с законом.
— Рано или поздно это должно было случиться.
— Но ты мог промолчать?! Ответь!
— Ева, ничего бы не изменилось.
— У меня появилось бы время!
— На раздумья? Или на побег от действительности? С того самого момента, как твое имя занесли в списки с пометкой «медиумические способности в латентном состоянии», твоя судьба была предрешена. Кто подавал прошение в Коллегию? Вовсе не я. Ты знаешь, чьими усилиями оказалась здесь? Ведь ты знаешь?
Девушка зло закусила губу и отвернулась.
— Ева, я не собираюсь залезать в твои мысли. Я вообще не люблю это делать, а особенно с людьми, которые мне симпатичны. Скажи сама, хорошо?
Она молчала с минуту или больше, но мои пальцы не опускала.
— Это я сделала. Пришла и подписала прошение.
— У тебя была причина?
— Да.
Еще одна минута тишины.
— Я должна ее назвать?
— Ты ничего не должна ни мне, ни кому-либо другому. Поступай так, как хочешь.
Иногда наступают времена, когда хочется рассказать самые страшные и постыдные свои тайны всему миру. Или хотя бы тому, кто согласен слушать.
— Меня воспитывала бабушка, родителей я совсем не помню. Она была совсем старенькая, работать не могла, получала только пенсию… А находящимся на учете в Коллегии платят что-то вроде стипендии. Не очень много, но на жизнь хватает. Вот я и…
Ева не смогла продолжить, а я не стал настаивать. И вникать тоже не хотелось.
У меня подобных проблем никогда не было, скорее все происходило ровно наоборот: жил в свое удовольствие и сообразуясь только со своими желаниями. Нет, конечно, родителей старался не разочаровывать и всякое такое, но в важных для себя вопросах никогда не уступал. А давить на меня по-настоящему или подчинять не пытались. Может быть, потому что приз незавиден? Ведь если вспомнить прошлый вечер, даже Анна пустила в ход свои чары лишь затем, чтобы выяснить пределы собственных возможностей, а не высоту и прочность стен чужой крепости…
Бррррр! Она так и не собирается выходить у меня из головы. Вот ведь упорная женщина!
— А ты?
— Мммм?
— Почему ты стал сьюпом?
Потому что хотел принести пользу обществу. Этой правдой я успокаивал себя последние пять лет, но теперь понял, что клетка стала совсем тесна. Пора ее сломать.
— Я хотел выделиться из толпы.
— И как? Получилось?
— Ага.
— Значит, ты счастлив?
Господи, Ева, какой глупый, совершенно детский вопрос! Я даже не могу представить, что такое счастье, а уж ответить…
— Ведь когда добиваешься своей цели, должен чувствовать себя счастливым?
— Это было слишком давно. Я просто забыл.
Она недоверчиво шмыгнула носом:
— И ты снова врешь… Не надоело?
— Нисколечко.
Ева вдруг всхлипнула и прижалась к моей груди:
— Ври и дальше, хорошо? Обещаешь? Пусть это самая наглая ложь на свете, но от нее все становится простым, таким понятным, словно знаешь ответ на любой вопрос… Ой!
Мой мобильный тренькнул девушке почти в самое ухо, и объятия пришлось разрушить.
— Извини. Слушаю!
— Синьоре Джек? Я бы хотел вам что-то показать. Что-то очень-очень интересное. Не могли бы вы сегодня зайти в мой офис? — на одной ноте протараторил голос, обладающий заметным акцентом.
Ну вот, только его мне и не хватало! Хотя… Есть возможность использовать служебное положение в корыстных личных целях, а посему не стоит откладывать визит в долгий ящик.
— Я зайду. Примерно через полтора часа. Жди.
Ева заинтересованно спросила:
— Кто это?
— Роберто с его вечной привычкой ерзать, как на иголках, от любой незначительной новости. Хочет что-то показать.
— Аааа… Поедешь к нему?
— Да. А ты устрой себе маленький выходной по поводу праздника!
— Не хочу, — надула губы фроляйн Цилинска. — Скучно праздновать одной.
— Тогда просто погуляй. Или поспи. Или…
108 
