107 
Это она меня отпустила, а не я ушел. Она все-таки подчинила мое сознание, уж не знаю, какими чарами. И если бы в какой-то момент не решила: «Хватит на сегодня», ночь закончилась бы совершенно иначе, а утро могло и вовсе не наступить. Мое собственное, принадлежащее мне одному утро.
Что это? Любовь? Но почему к ней примешивается страх потерять себя? Разве моя личность так уж дорога? Скорее, бесценна, то бишь, никто не даст за нее приличной цены. И я в данном случае скупец не из последних, потому что платить-то толком не за что. Какое-то животное, бессознательное стремление убежать и спрятаться… Уж лучше бы хотелось драться, но видно, настоящей смелости во мне нет. Или не отчаялся до последнего предела. А Грюнберг еще что-то говорил о рыцарстве! Чушь! Ты ошибся, Ханс, жестоко ошибся.
«Все не могут быть избранными», да? Ты ведь говорил обо мне и только обо мне. Для тебя я так и остался «всеми», находящимися где-то у подножия престола, выделенного медиумам. И даже то, что мне удалось дотянуться до нижней ступеньки, ничего не изменило. Да, я получил дар сразу и в полном объеме. Принял, не страдая, не мучаясь непохожестью на обычных людей. Принял осознанно, преследуя четкую цель. Не беда, что цель оказалась неправильной, но она была достигнута. Была, слышишь? Правда, если бы мне было заранее известно обо всех подводных камнях, я бы никогда не совершил самый смелый поступок в своей жизни.
Оторвался от круга людей, живущих нормально и привычно, но не влился в компанию провидящих чужие мысли. Зачем, спрашивается, старался? Зачем рискнул здоровьем и будущим? Великолепное подтверждение теории доктора Лювига, вот кто я. Выкидыш науки. Что ж, остается утешать себя хотя бы этим. Хотя бы удовлетворенностью и гордостью Макса. Он очень талантливый ученый, может быть, гениальный. И так же, как и я, не принятый обществом, в которое стремился, но мне повезло больше. Мой рассудок остался со мной.
Тьфу. Вот за такие размышления и не люблю посещать Коллегию. В разные сезоны и разное время суток моя нелюбовь колеблется от вялого равнодушия до искренней и не обремененной разумом ненависти, никогда не приближаясь к чему-то хоть немного похожему на удовольствие. А все почему? Потому что здесь прутья правды, из которых сплетена моя клетка, начинают врезаться в душу. Потому что мне становится тесно… Но кому есть дело до озлобленных сентенций неудавшегося сьюпа? Лучше зайду в секретариат, завизирую свою осведомленность о принятой должности душеприказчика. И заодно поговорю с Евой, если она, конечно, соизволит оторвать немножко сосредоточенного внимания от серебряного канта по краю угольно-черной пластинки и заметить мое присутствие.
— Уже получила удостоверение? Поздравляю!
— Да, много времени торжественная церемония не заняла, — хмуро подтвердила фроляйн Цилинска. — Я так думаю: от меня хотели поскорее избавиться.
— Не говори ерунды. Просто… Сьюпы не любят пышные празднества.
— Начинаю понимать, почему. — Голос девушки совсем заледенел.
— Ева, конечно, ты представляла все иначе, но это не повод расстраиваться.
— Иначе? — Она подняла на меня расстроенный взгляд. — Я вообще ничего этого себе не представляла. Никак. Этого не должно было произойти!
— Поясни.
— Неужели не понятно? Мне и даром не нужна эта штука!
Пластиковая карточка пролетела через широкий коридор, срикошетила о стену и приземлилась на паркетный щит шагах в двадцати от меня.
Я посмотрел в глаза, горящие бешенством и отчаянием, сходил за ненавистным Еве прямоугольником, поднял удостоверение и вернулся.
— Не делай так. Пожалуйста.
— Почему? Потому что тогда все твои заслуги окажутся напрасны? Ты же герой! Защитил бедную и несчастную девушку! Закрыл грудью от вражеского огня!
Давлю невольную улыбку. Эх, Ханса бы сюда сейчас с его разговорами! Для рыцаря что главное? Признание подвига. А что происходит на деле? Спасенная дама готова разорвать на клочки и полученный приз, и того, кто его добыл. Меня, то бишь.
И черт подери, мне это нравится!
— Не волнуйся, свое самолюбие я потешил вдоволь. Но карточкой все-таки не расшвыривайся. — Я протянул Еве пластиковый пропуск в царство медиумов. — Не надо. Она не так уж бесполезна, как тебе кажется.
— Знаю, все я знаю! Но она… Я не хочу ей пользоваться.
— Не хочешь, не надо. Только это всего лишь символ того, что находится внутри тебя. Так стоит ли убегать?
107 
