67 
— Ага, — ответил Натти. — Место, где можно было бы наполнить желудки и дать отдохновение усталым ногам.
— И насколько же устали ваши ноги?
Вопрос был задан с чувством, весьма похожим на надежду. К тому же был задан прямо, а значит, требовал столь же прямого ответа:
— На крепкий сон до утра, не меньше.
Мужчина степенно кивнул, поднимаясь со стула:
— Если пожелаете, можете провести ночь в стенах моего дома. Скоро совсем стемнеет, а темнота — не лучшая подруга для благородных эррете. — Он толкнул калитку, повернувшуюся на петлях с едва различимым шелестом, и прошел внутрь, не оборачиваясь, словно был уверен, что мы непременно отправимся следом.
— Что скажешь? — спросил я у рыжего. — Рискнем?
— Особого выбора все равно нет. Можно, конечно, и на какой-нибудь крыше переночевать, не замерзнем. Решай сам.
Крыши в качестве места ночлега меня не привлекали, особенно черепичные, поэтому я предпочел пригнуться перед низковатым калиточным проемом и отправиться туда, куда нас так любезно пригласили.
За глухой каменной кладкой прятался неожиданно широкий двор, вымощенный красочными глиняными плитками, глянцево поблескивающими в лучах заходящего солнца. А в той стороне, где небесный свет не мог перебраться через ограду и уже наступили благословенные сумерки, стоял длинный стол с лавками по обеим сторонам, а рядом хлопотал слуга, примерно такой же старый, как и хозяин.
— Кого это вы привели, эррете? — тревожно продребезжал он, увидев нас.
— Не твоего ума дело, — отмахнулся мужчина. — Лучше поторопись с ужином.
Слуга проворчал себе под нос длинную фразу, одновременно дающую нам с Натти весьма нелестную оценку и исполненную неподдельной заботы о неразумном господине, приглашающие в дом первых встречных, но перечить не стал и бодро посеменил исполнять приказ.
— Присаживайтесь, эррете. Сейчас в доме будет становиться все жарче, зато на двор приходит долгожданная прохлада.
Мы сели за стол, и я, только вытянув ноги, почувствовал, как сильно они натрудились за день.
— Издалека приехали? — спросил хозяин дома, еле вытерпев положенную правилами приличий паузу.
Говорить правду не всегда приятно, зато легко:
— Из столицы.
— И чем живет Веента?
Судя по тому, с каким искренним, почти детским любопытством он это спросил, в этом доме гости бывали нечасто.
Скорее всего, никто вовсе не заходил к старику уже многие годы, поэтому тот и сидел весь день на улице в ожидании хоть какого-нибудь собеседника. Но делиться с южанином своей любовью и ненавистью к родному городу я не собирался.
— Тем же, чем все прочие города. Люди рождаются и умирают. Кому-то удается отодвинуть одно событие от другого подальше, кому-то нет. Вот и у вас, к примеру, сегодня несколько человек тоже простились с жизнью до срока.
Расчет оказался верным: упоминание о местных событиях заинтересовало старика куда больше, чем жизнь далеких краев.
— А вы знаете, кто именно умер? В этот дом новости приходят, уже успевая стать такими же дряхлыми, как и я.
— Умерла сестра Эвины Фьерде.
— Малышка Лейра? — всплеснул руками хозяин. — Но она была еще так молода! Что же ее сгубило?
Ну не особенно и молода, если приглядеться. Но конечно, и не так стара, чтобы умереть смертью, не вызывающей удивленных вопросов.
— Несколько ударов ножом.
— Ее… убили?
— К несчастью, да.
Старик какое-то время молчал, позволяя расслышать, как где-то в доме звенит и стучит посудой слуга, а потом заметил:
— Это вы правильно сказали, эррете. К несчастью. И не только для семьи Фьерде, а для всех нас… Убийца известен?
— Он был одним из тех, кто носит черные мундиры.
— Неужели она так просто позволила себя… — В голосе моего собеседника проступило неподдельное возмущение.
— Не просто. Но с демоном у нее не было шансов справиться.
Лицо старика замерло безжизненной маской, и, когда губы все же шевельнулись, сеть глубоких морщин, кажется, стала еще обширнее.
— Ийани снова появились в Катрале?
Я почему-то думал, что это известие опечалит собеседника или обеспокоит, но в голосе хозяина дома явственно послышалось все, что угодно, кроме огорчения. Наоборот, услышав про пришествие демона, старик словно встрепенулся, скинув долой пяток лет. Впрочем, раздумывать над замеченными странностями было некогда: рассказ нуждался в продолжении.
67 
