Особенно,... 
30 
Эта битва характеров между ней и Холли вовсе не из приятных. Даже сейчас, неделю спустя, девочка почти не разговаривала с ней за завтраком и ужином. Она быстро ела и уходила.
Руфус с восхищением и благодарностью смотрел на Габриэллу, все еще не понимая, почему она так возится с Холли. Было странно испытывать к женщине что-то, кроме желанная.
– Она была не в восторге от того, что я, последовав твоему совету, не привез ей подарка. – Он поморщился. – Моя дочь считает, что мы сговорились против нее.
Вероятность этого была столь ничтожной, что Габриэлла не удержалась от улыбки.
– Очевидно, она даже не догадывается, какие у нас на самом деле отношения.
Прищурившись, Руфус изучал ее. Сегодня утром она была необычайно красива с минимумом косметики на лице и припухшими от его поцелуев губами.
– И какие же у нас на самом деле отношения, Габриэлла? – хрипло спросил он.
Задумавшись, девушка сделала глоток кофе.
– Непреодолимое физическое влечение? – наконец предположила она.
Руфус рассмеялся.
– Иногда это чувство доставляет неудобства.
Габриэлла пристально посмотрела на него.
После их прошлого разговора она была уверена, что когда он вернется, в их отношениях ничего не изменится. Определенно она не ожидала, что они будут завтракать вместе после бурной ночи любви, воспоминания о которой заставляли ее краснеть.
Сегодня Руфус был каким-то притихшим, словно смерть друга заставила его пересмотреть свое отношение к жизни.
Но она знала, что лезть сейчас к нему в душу было бы опрометчиво. Это могло бы нарушить хрупкое перемирие, установившееся между ними.
– Значит, ты в конце концов решил не привозить Холли подарок? – Габриэлла подумала, что эта тема была довольно безопасной.
Руфус пожал плечами.
– Из-за того, что произошло, у меня не было настроения ходить по магазинам. Кроме того, Холли была очень груба с нами обоими. В Нью-Йорке я много об этом думал и решил, что ты была права: я действительно делал из нее чудовище.
Если бы он продолжил баловать Холли, она стала бы такой же, как ее мать, которая привыкла брать, не давая ничего взамен. В его отношениях с Анджелой была поставлена точка, но было еще не поздно исправить те же ошибки с Холли.
Руфус видел, как двое детей Роба после смерти их отца пытались помочь матери пережить весь этот кошмар, не обременяя ее собственными страданиями. Тогда он понял, что ему бы очень хотелось, чтобы Холли стала такой же самоотверженной, как они.
Но кто, как не он, должен подать ей пример!
Габриэлла, кажется….
Что делало ее еще более загадочной для него, чем когда-либо.
Он не ожидал, что она в его отсутствие будет проявлять такой интерес к Холли. Даже сегодня утром, выслушивая жалобы дочери, он не переставал этому удивляться.
Похоже, ею двигали искренние мотивы помочь Холли. Она вовсе не считала его дочь чудовищем и видела в ней лишь избалованную девчонку, которой не хватало материнской любви.
– Как продвигается работа в ресторане? – спросил Руфус.
Ее лицо просветлело.
– Очень хорошо. Мы уже покрасили стены, повесили новые картины и живые растения, переоборудовали кухню. Осталось только дождаться, когда привезут новые кресла, и все будет готово.
Сейчас Габриэлла была так же воодушевлена как он, когда открывал «Грешемс» в Нью-Йорке, думал Руфус, восхищаясь ее трудолюбием.
– Ты собираешься открыть его в понедельник, как запланировано? – поинтересовался он.
– В субботу, – ответила Габриэлла. – Я хочу привлечь как можно больше субботних покупателей в надежде на то, что они будут приходить каждую неделю, – пояснила она.
Отличный маркетинговый ход, с одобрением подумал Руфус, зная, что в выходные в «Грешемс» было больше покупателей, чем в начале недели.
Это напомнило ему о том, что он на целую неделю забросил дела здесь, в Лондоне.
Поставив стол пустую кофейную чашку, он взял кипу бумаг, которые просматривал до прихода Габриэллы.
– Мне нужно сделать несколько звонков, а затем я поеду в «Грешемс». Ты будешь вечером дома?
Какой вежливый, нахмурившись, подумала Габриэлла, пытаясь разобраться в их новых отношениях. Интерес Руфуса к ресторану и вопрос о ее планах на вечер были полностью неожиданными.
– Конечно, – настороженно ответила она. – Где еще я могу быть?
Он поднял брови.
– Я только спросил, Габриэлла.
– Почему? – Она все еще хмурилась.
30 
