Последние отзывы

  121  

– Старческой? – подчеркнуто изумился Глеб.

– Благодарю за комплимент... Хорошо, пусть просто причудой. Капризом, если хотите. Но я уже не в том возрасте, когда легко менять привычки. Тем более если речь идет о замене хороших привычек дурными.

– Я бы поспорил, но против такого аргумента возразить трудно, – проворчал Слепой, снимая со стены первый попавшийся меч – тупой, с закругленным концом и исцарапанным от частого употребления лезвием.

Он пару раз взмахнул этой штуковиной в воздухе. Меч неплохо лежал в ладони, но был непривычно тяжелым. Мешал не столько его вес, вполне посильный для взрослого, здорового мужчины, сколько инерция, которую все время приходилось преодолевать.

Круминьш покосился на его довольно неуклюжие манипуляции и снял со стены точно такой же по длине и весу клинок. Это обстоятельство Глебу не очень понравилось, но он решил, что выбор одинакового оружия является частью личного кодекса чести Ивара Круминьша, выработанного так давно и настолько закостеневшего, что его требования выполняются даже тогда, когда идут вразрез со здравым смыслом. Наличие кодекса чести у этого мясника, спокойно потрошившего безоружных людей, выглядело чудовищным парадоксом, но Глеб Сиверов видывал и не такое. С самим собой человек всегда договорится; покойник не расскажет о допущенном тобой грубом нарушении дуэльного кодекса, а сам ты и подавно не станешь об этом болтать. А нарушения, о котором никто не знает, как будто и вовсе не было. Значит, можно и дальше блюсти свой драгоценный кодекс, выходя на посыпанную опилками арену с куском старательно затупленного железа в правой руке – точно таким же, как тот, которым размахивает кретин, стоящий напротив. Все по-честному, разве нет?..

– Значит, говорите, удар фон Готтенкнехта? – зачем-то переспросил Круминьш, легким пружинистым шагом подходя к Глебу. – Что ж, наблюдайте.

Он пустил свой меч по точно рассчитанной траектории, сделав это намного быстрее, чем Каманин, когда впервые демонстрировал Сиверову знаменитый удар. Закругленный кончик лезвия легонько чиркнул по одежде, вызвав знакомое желание зажмуриться и отпрыгнуть.

– Поняли? – спросил Круминьш. – Показываю медленнее. Смотрите. Плечо идет сюда, затем поворачиваете кисть... Видите? Очень важно не пропустить момент, поймать точку поворота, тогда инерция удара будет работать на вас – не мешать, а помогать. Это самое сложное – не пропустить момент. Вот так примерно. Смотрите, показываю еще раз.

Он занес клинок, и в этот момент, за долю секунды до того, как меч рванулся вниз, Глеб уловил в глазах Круминьша какой-то короткий, как вспышка молнии, холодный блеск. Эта мимолетная вспышка, которой, вполне возможно, на самом деле и не было, подсказала ему, что произойдет дальше, и он каким-то чудом ухитрился выставить перед собой меч, который принял на себя чудовищный удар – скорее по счастливой случайности, чем благодаря искусству Сиверова.

Раздался короткий тупой лязг, Глебу почудилось, что он увидел отлетевшую в сторону бледную красноватую искру. Меч ему удалось удержать только потому, что он успел схватиться за рукоять обеими руками. Кисти и запястья у него онемели, и он даже не сразу сообразил, что удар Гроссмейстера отшвырнул его на пару шагов назад.

– Неплохая реакция, – похвалил Круминьш, одним плавным, стремительным движением покрывая разделявшее их расстояние. Меч опять порхал в его руке с такой скоростью, что за ним было трудно уследить. – А так?

За вопросом немедленно последовал новый удар, нанесенный без затей, сверху вниз, словно Гроссмейстер собирался разрубить Глеба надвое, как полено. Тупой или нет, меч в его руке обладал достаточными весом и инерцией, чтобы развалить череп пополам до самого подбородка. Сиверов успел только вскинуть свой меч над собой, схватившись левой рукой за лезвие, и, когда металл ударился о металл, упал на одно колено, почти раздавленный нечеловеческой силой этого удара.

Ему тут же пришлось нырнуть вбок и перекатиться через плечо, уходя от нового свистящего взмаха, грозившего снести ему голову. Снова приподнявшись на колено, Глеб наугад махнул мечом, и Круминьш отпрыгнул назад, потирая чувствительно ушибленную голень.

Воспользовавшись добытой с риском для жизни паузой, Слепой поднялся на ноги.

– У вас странные педагогические приемы, Гроссмейстер, – сказал он. – Скажите, сколько ваших учеников зарыто в саду? Или вы хороните их прямо тут, под этими опилками?

  121