Лёгкий, ненавязчивый романчик 
60 
За Кольцевой дело пошло веселее: светофоров тут не было, а какая-нибудь крупная авария, без которой не обходится ни один выходной и которая на некоторое время закупорила бы даже загородное шоссе, еще, по всей видимости, не успела состояться. Или, наоборот, состоялась, но давно, с самого утра, и дорогу уже успели очистить от смятого, как ненужная газета, рваного, искореженного до неузнаваемости железа.
Сравнение разбитого автомобиля с мятой газетой направило мысли Глеба в привычное русло. Вчера вечером, перед тем как лечь спать, он позвонил Федору Филипповичу и поделился своей идеей о том, что к изучению касающихся пропавшего энклапиона газетных публикаций следует привлечь аналитический отдел. Потапчук ворчливо поздравил его с пробуждением умственных способностей и сообщил, что у него, генерала ФСБ, упомянутые способности неплохо развиты с самого детства – иначе, сами понимаете, он никогда не стал бы генералом. Посему, добавил он, аналитики с газетными публикациями уже работают. Результаты обещали представить на рассмотрение только в понедельник, потому что сначала нужно было доставить из Пскова подшивку тамошнего "Экспресса" с материалами Дубова для сравнения. "Так что, – заключил он, – завтра можешь быть свободен. Не хочу, чтобы ты тратил время на пустую работу".
Глеб, хоть и был почти на сто процентов уверен, что "энклапионную" тему муссирует именно Дубов, не стал возражать. Наметившийся у него план поисков беглого псковского щелкопера, во-первых, еще требовал детальной проработки, а во-вторых, предусматривал посещение некоторых учреждений, которые по воскресеньям не работают. А раз так, то и оставаться в этот день в строю не имело смысла. Не станешь же, в самом деле, бегать по улицам и приставать к прохожим: простите, а вы, случайно, не знакомы с журналистом Алексеем Дубовым? Не подскажете, как его найти? Нет? Жаль, извините. Девушка! Девушка, постойте! А вы...
– Ты меня опять не слушаешь, – прокурорским голосом объявила Ирина.
– Ничего подобного, – возразил Сиверов. – Три звезды.
Он перестроился в крайний правый ряд, съехал на полосу торможения и свернул на проселок.
– Да, – окинув его испытующим, немного удивленным взглядом, сказала жена. – Странно, мне показалось, что ты опять витаешь в облаках. Так вот, они действительно намерены претендовать на "трехзвездочный" статус. Даже заявку подали в аттестационную комиссию. Аттестация через пять месяцев, а у них еще даже проект не готов!
– Но здание-то уже стоит, – рискнул вставить Глеб. Он действительно почти не слушал Ирину, занятый своими мыслями, и теперь вовсе не был уверен, что его реплика будет кстати. Ему казалось, что речь действительно шла о проекте завершения какой-то недостроенной подмосковной гостиницы, выкупленной у муниципалитета некой частной фирмой, но эта бессознательно усвоенная информация была зыбкой, как оставшиеся в памяти после пробуждения обрывки сна.
– Пустая бетонная коробка, – пренебрежительно произнесла Быстрицкая, из чего следовало, что Сиверов не ошибся, – спланированная по коридорной системе. Знаешь, эти старые советские клоповники с удобствами, как тогда говорили, "на этаже".
– Это когда один туалет на целый этаж?
– Вот именно.
– Господи, – поразился Глеб, – это сколько же лет она стоит недостроенная?
– Без малого двадцать. Представляешь, какая это работа – превратить этот ископаемый сарай в современный трехзвездочный отель? Все надо переделывать от начала и до конца, а они заявки в аттестационную комиссию подают и заказывают полотенца с вышитым названием гостиницы. Планируют установить целых три сауны, а бассейн разместить негде – магистральная труба канализации расположена на полметра выше, чем слив этого их бассейна...
– Ну, ты непременно что-нибудь придумаешь, – утешил ее Глеб. – Ты ведь у меня не только красавица, но и умница, да к тому же полна сил и творческой энергии после полноценного отдыха... И вообще, не надо было раньше времени возвращаться на работу.
Он немедленно пожалел о сказанном.
– А кто утащил меня с курорта на неделю раньше? – воинственно осведомилась Ирина. – Спасибо твоему Федору Филипповичу, удружил так удружил! Что мне, по-твоему, оставалось делать – сидеть в четырех стенах и гадать, придешь ты ночевать или нет?
Сиверов оторвал правую руку от руля, вынул из кармана чистый носовой платок, встряхнул, разворачивая, и помахал им в знак полной и безоговорочной капитуляции.
60 
