очень нудно 
62 
До пяти вечера Толстошеев крутился на работе. Он ругался, нервничал, одному из своих подчиненных даже набил морду.
– И правильно, – сказал Остроухов, – нечего пить на работе. Мы же с тобой не пьем, Гена?
– Да, мы с тобой не пьем, хотя хочется. Все телефонные разговоры Толстошеева были прослушаны. И вот, ровно в пять вечера Матвей уединился в кабинете и сделал один звонок. Этот звонок разительно отличался от предыдущих.
В тех шел разговор о деле, о запчастях, о том, что пригонят две левые машины, одна битая, другая абсолютно новая, о том, что пора забирать отремонтированные автомобили, которые только место на площадке занимают. Здесь же речь шла о другом:
– Але?
– Как ты там, Мешков? – спросил Толстошеев.
– Давно тебя не слышал, Матвей Иосифович.
– Вспомнил.
– Ты просто так не вспоминаешь.
– Не телефонный это разговор, Саша, совсем не телефонный.
– Ты мне это будешь рассказывать?
– Как у тебя сегодня вечер? Наверное, с офицерами в преферанс играть сядешь?
– Сегодня нет, сегодня среда. Я в преферанс по четвергам играю.
– Ты шофера не отпускай.
– У меня шофер на срочной службе, ему все едино, что ночь, что день.
– Давай в семь, а?
– Где? – задал вопрос полковник Мешков.
– Подъезжай ко мне, и на твоей машине поедем.
– Хорошо, договорились.
– Что за Мешков? – спросил Третьяков у Остроухова.
– Сейчас узнаем.
Остроухов набрал телефонный номер, представился и поинтересовался, куда только что был сделан звонок. Оказалось, что звонил Толстошеев в одну из подмосковных воинских частей, там, где располагались склады с вооружением.
Через десять минут Бахрушин выяснял, кто такой полковник Александр Мешков.
Информация была интересная, она полностью укладывалась в русло расследования.
Полковник Мешков отвечал за поставки вооружения из подмосковных арсеналов федеральным войскам на Кавказ.
Бахрушин, услышав это, не проронил ни звука, он боялся сглазить удачу.
Тут же связался с Генштабом и запросил информацию на полковника Мешкова.
Информация была получена через двадцать минут. Полковник Мешков оказался настоящей тыловой крысой. За двадцать лет службы ни разу не навещал ни одной горячей точки и, как говорят военные, пороха не нюхал вообще, хотя награды и звезды получал регулярно. Все проверки последних лет говорили о том, что полковник службу знает, склады содержит в полном порядке.
Бахрушина это и насторожило. В сегодняшней российской армии порядка не может быть по определению, это какой-то исключительный случай. Значит, человек или очень честный, или очень хитрый.
«Вот это мы и выясним», – подумал Бахрушин, отдавая распоряжение Остроухову с Третьяковым отследить встречу и по возможности узнать, о чем пойдет разговор.
Служебная характеристика на полковника Мешкова оригинальностью не отличалась, Бахрушину приходилось читать сотни таких. Их писали по одному шаблону. Кто-то когда-то изготовил первую, и затем военные, долго не ломая голову, взяли ее на вооружение, меняя лишь фамилии и звания, так сказать, изобрели серийный продукт. В таких характеристиках иногда проскакивали фразы, относящиеся к коммунистическому прошлому, пришедшие еще из шестидесятых и семидесятых годов, как-то: социальное происхождение, отсутствие дальних родственников за границей.
Послужной список, хоть и был составлен по-канцелярски сухо, говорил куда больше. Мешков всегда находился при складах. В советское время приторговывать оружием, естественно, не мог, но тогда и зарплаты у военных были другие, самые высокие в стране. Теперь же, если полковник не ушел из армии, наверняка что-то имел с того, чем распоряжался, хотя подозрения к делу не подошьешь.
«Так можно каждого заподозрить, даже меня, будто я торгую государственными секретами. Что ж, узнаем. В каждой системе существует официальный пласт информации, которую можно почерпнуть из компьютерной базы данных, из папок с досье, и пласт информации неофициальной, под которой никто не подпишется, но зато охотно сообщат в устной форме, если, конечно, у вас с человеком дружеские отношения».
Бахрушин обладал одним великолепным качеством: он умел ладить с людьми.
И даже те, кого он не видел по году и больше, считали его своим другом.
Вот к одному из таких своих «друзей» Бахрушин и обратился.
Майор-особист лишь только услышал фамилию Мешкова, тут же помрачнел.
62 
