85 
– Что вы, куда вы? – засуетилась генеральская жена, чувствуя себя виноватой, что помешала разговору. – Из этого дома просто так никто не уходит.
Чайку, кофе попить надо. Как же без десерта? У меня пирог остался, начатый, правда, но я же не знала…
– Не беспокойтесь, Григорию Викторовичу отдохнуть надо. День у него выдался тяжелый, встречи, разговоры…
– Знаю я его встречи, – пробурчала Ольга.
– Я ему не завидую, борьба чертовски изматывает, стресс снимать приходится.
– Жена, чай готовь, – приказал Кабанов.
– Чего ты, Гриша, за гостя решать взялся? Может, он кофе любит?
– Извините, я спешу. Еще раз прошу прощения за беспокойство, – и Серебров ловко проскочил в переднюю.
Когда Кабанов выбрался из-за стола, чтобы остановить гостя, Серебров уже стоял подтянутый, молодцеватый, с кожаной папкой в руках.
– Спешу, дела. До встречи, – и он положил на видное место две визитки. – Тут и домашний номер, и мобильный, можете звонить в любое время дня и ночи.
– Теперь мы вместе, – расчувствовавшийся генерал обнял Сереброва и, повисев на нем минут пять, отпустил со словами:
– Счастливо добраться.
– Кто это? – спросила жена у генерала, когда дверь захлопнулась.
– Это такой человек… – мечтательно вздохнул Кабанов, – такой человек…
– Кто он?
– Герой, одним словом, самый настоящий герой.
Участвовал… – слово «участвовал» понималось Ольгой однозначно, как и всеми людьми, связанными с армией.
– Где?
– Или в Афганистане, или в Таджикистане, или в Чечне.
Окончательно добила Ольгу Кристина:
– Эти цветы полковник Кречетов тебе принес, – и отдала матери шелестящую обертку с ядовито-зеленой креповой бумагой. Особенно умилили генеральскую жену бантики из золотистой ленты.
– Ты мне, Гриша, давно цветов не дарил.
– Как же давно? – пьяно проговорил генерал. – А на день рождения?
– Когда это было… На позапрошлый.
– Ты же мне сама выговаривать стала, – генерал внезапно почувствовал себя потерянным и никчемным. Он поднялся, уцепившись за крышку стола, неуверенно подобрался к жене и поцеловал ее сперва в щеку, потом в губы.
– Что с тобой, Гриша? – отшатнулась Ольга.
– Чего? Уже и поцеловать нельзя? Я – муж.
Женщина почувствовала, что в ее семье с появлением полковника Кречетова в буквальном смысле поменялась атмосфера. В комнате пахло не только водкой и сигаретами, но и цветами.
– Ты, Кристина, молодец, отца уважила, ужин приготовила. Мясо вкусное, – говорила жена Кабанова, сидя на кухне и отрезая от отбивной один маленький кусочек за другим. Она не была голодна, ей хотелось хорошенько распробовать то, что приготовила дочь.
– Полковник Кречетов мне помогал. Я салат готовила, а он мясо жарил.
Ольга даже не стала переспрашивать, хотя в то, что мужчины умеют готовить, ей верилось слабо.
«Хороший человек, душевный, – Ольга опустила взгляд в тарелку. – Цветы принес, руку поцеловал, мясо приготовил и трезвый ушел».
– Мне кажется, я начинаю тихо сходить с ума, – сказала женщина.
Серебров тем временем беседовал с Германом. Они сидели в «Волге» возле дома Сергея.
– Как тебе генерал? – спросил Богатырев.
– Честный и прямой.
– Дурак, одним словом, – вставил Герман. – Мужик неотесанный, а жена его жизни настоящей не видела.
– Кожа у нее на руках ни к черту, сразу видно, стирка, мытье посуды, полы каждый день драит.
У них в доме, Герман, такая чистота, что страшно становится, когда волос на ковер падает.
– Бывал там, видел, – усмехнулся Герман.
– Жена его для меня интереса не представляет, на такую женщину уйму сил положить надо. Она может в тебя по уши влюбиться, но все равно мужу верной останется. С такими опасно иметь дело, если что, может и в петлю голову сунуть, я на свою душу грех брать не собираюсь.
– Дочка остается, – Герман подмигнул Сереброву.
– Она жизнью уже немного тертая, хотя воспитывалась в строгости. Деньги любит, но мужчин настоящих у нее не было, я сразу это почувствовал.
– Кого ты относишь к настоящим мужчинам?
– До двадцати пяти лет, Герман, настоящих мужчин не бывает.
– А верхний предел какой?
– Верхнего предела, мой друг, не существует.
Мужчиной можно оставаться и в восемьдесят, и в девяносто. Мужчине столько лет, на сколько он себя чувствует.
– А женщине?
– Женщине лет столько, на сколько она выглядит.
85 
