очень нудно 
43 
— Ты что? У нашего друга такая бедная на ассортимент контора? Корявый, последний раз тебе говорю — покупай, пока не поздно! — Черный уже вошел в раж и забавлялся от души, просто талантливо добивая свою жертву. — Муха, а в баре вообще что-нибудь есть?
Снова несколько минут в зале стоял звон разбиваемого стекла, сопровождаемый беспрерывными стонами хозяина заведения. Муха отрывался, как хотел, — швырял в стеклянные шкафы бутылками и стульями, расколачивал целые подносы рюмок, бокалов и фужеров, ногой старательно корежил кофейный автомат, отбил и положил себе в карман ручку от пивного крана.
— Черный, ничего нету! — доложил он, закончив с напарником погром и возвращаясь к остальным, утомленно вытирая со лба пот.
— Ну вот… — Черный, как отметил про себя Банда, был действительно прирожденным артистом — печаль и разочарование были в его голосе поистине неподдельными. — Корявый, ну что за ресторан у тебя? Людям даже выпить нечего, елки-палки. Чего молчишь? Как до жизни такой докатился, что даже мне налить не можешь?
Он с силой тряхнул Корявого за плечо. Несчастный владелец «Пальмы» обреченно молчал, и Банда почувствовал, что, видно, теперь уж хозяину раскуроченного заведения абсолютно все стало безразличным.
Заметил это и Черный. Он полностью добился своего — деморализовал и напугал противника, а к тому же нанес «Пальме» огромный материальный урон. Теперь работа его команды была закончена.
— Ты, Корявый, извини, но задерживаться больше мы не можем. Времени нет. Поедем уже, пожалуй… Ах да, чуть не забыл, я же тебе водку предлагал, — Черный, вытащив из коробки одну бутылку, поставил ее на стол перед хозяином ресторана, снова передавая чуть полегчавший ящик Банде. — Хоть ты и не купил у нас ничего и премия тебе вроде как не полагается, но вот это тебе. Подарок от нашей фирмы. Пей понемногу каждый день и вспоминай нас тихим благодарным словом, ведь мы так заботимся о тебе и о твоей конторе. Кстати, слышь. Корявый, а почему «У пальмы»? Где пальма-то твоя?
— А пошел бы ты… — начал хозяин, но договорить ему не позволил резкий удар в зубы, который мощно нанес Черный, коротко взмахнув рукой.
— Ты, сука, не хами. А то я добрый-добрый, а могу и клыки показать, понял? Ха-ха!
Он снова заржал, от души радуясь своей выходке.
— Пошли, ребята, здесь мы больше бизнеса не сделаем. Держи, Банда, водку поаккуратнее, мы ее дома выпьем. За нашу неудачную коммерческую сделку. Пошли…
Через несколько мгновений они уже исчезли на своих «девятках» в темноте московских улиц. И, конечно же, совершенно безнаказанно.
А Корявый в ту же ночь по «скорой» попал в больницу, разбитый инфарктом. Его ресторанный бизнес закончился надолго, если не навсегда…
* * *
Они вернулись в ресторан Виктора Алексеевича ближе к полуночи, встреченные при входе бурными аплодисментами и победными криками товарищей — ребят из различных «филиалов» довольно разветвленной сети «фирмы», и гуляли всю ночь, обильно накачиваясь водкой и шампанским.
Сначала Банде и кусок в горло не лез. Он в подробностях вспоминал каждую деталь их визита в ресторан «У пальмы», пытаясь разобраться, что же это все-таки было такое — защита от агрессии и справедливое возмездие? Или элементарное хулиганство? Обыкновенный примитивный рэкет? Бандитское нападение на чужую собственность?
В какой-то момент он вдруг ясно осознал, что стал нечаянным свидетелем и волею случая активным участником самой настоящей мафиозной разборки. Он читал раньше про такое в газетах — две организации не могут поделить между собой сферу и территорию влияния, и тогда начинается война — в ход идут все средства и все способы борьбы с конкурентами, вплоть до прямого физического уничтожения. И он. Банда, теперь волей-неволей тоже стал солдатом этой войны.
Но с каждой выпитой рюмкой его настроение улучшалось. Теперь Банда смотрел на события двух прошедших дней уже слегка под иным углом — с точки зрения мужской, а возможно, и мальчишеской логики. Разборка? Да, конечно, разборка! Но главное — кто первый начал?
Он вдруг решил, что это, как в детдоме, когда во двор школы класс выбегал драться против другого класса — люто, до крови. За что? Неважно! Важно, что надо было отстоять какие-то принципы, какие-то права, на которые покушались непрошенные чужаки. И это было свято.
Или, как в армии, когда они, десяток десантников-славян, перед отправкой в Афган минут тридцать метелили вдвое большее количество танкистов-узбеков в аэропорту, пока их со стрельбой в воздух не разогнал патруль комендатуры. В тот раз чурбанам нужно было просто доказать две вещи — во-первых, десантник не может быть «молодым», которого какие-то там танкисты имеют право заслать за сигаретами в киоск, а во-вторых, узкоглазым чуркам можно не обольщаться насчет того, что славяне будут им прислуживать. И когда они били узбеков смертным боем, отрабатывая в очередной раз удары, натренированные в учебке, разве задумывался кто-либо из них о пределах допустимой самообороны или принципах достаточности наказания? Нет! Просто шла крутая мужская разборка, разборка за честь и права.
43 
