60 
Он поднимает правую бровь и легонько усмехается. Я с опаской прижимаю трубку к уху и говорю в нее:
– Да, слушаю вас.
– Привет! – слышу я в ответ радостный голос. О нет!
– Привет, – тем не менее отвечаю я, косясь на М.А.
Тот, похоже, и не собирается уходить. Привалился плечом к косяку двери и с любопытством разглядывает меня. Я чувствую, как заливаюсь краской. А мой юный московский друг на том конце провод! жизнерадостно интересуется:
– Как дела?
Как, как? Мерзковато. Какой черт дернул его звонить на телефон приемной? И я, не в силах удержать рвущиеся наружу эмоции, спрашиваю об этом:
– А чего это ты звонишь в приемную?
М.А. вновь легонько усмехается, но пока ведет себя в рамках. Может, просто ждет, когда я освобожу трубку? Да ну, тут же понимаю я, дурацкая мысль. Словом, Альбертино я почти не слушаю, недосуг. А он между тем радостно сообщает мне:
– Представляешь, я потерял твою визитку. А как еще тебя найти – только через приемную. Так как все-таки твои дела?
– Нормально, – мрачно отвечаю я, лихорадочно соображая, как бы мне избавиться от М.А. Или от Альбертино, но так, чтобы он не обиделся.
И тут – о, хвала небесам! – у М.А. мелодично звонит мобильник. Он вытаскивает его из кармана пиджака и принимается с кем-то болтать. Я перевожу дух и уже более миролюбиво спрашиваю у Альбертино:
– А как у вас там? Все нормально?
– Да что нам сделается? – смеется он. – Все классно. Погода отличная, не то что тогда, когда ты здесь была.
М.А. продолжает разговаривать с невидимым собеседником, но почему-то мне опять кажется, что он способен делать два дела сразу.
– А ты зачем звонишь? – спрашиваю я у Альбертино.
– Просто так. Узнать, как у тебя дела. Услышать твой голос.
– И все? – Я искренне удивляюсь.
– А что тут такого? – теперь изумлен уже Альбертино.
– Да нет, – улыбаюсь я, – все нормально.
Давненько никто не звонил мне, чтобы просто узнать, как мои дела. И услышать мой голос… Стоп, стоп, торможу я себя. Ребенку двадцать восемь. Какой голос? Какие дела? И что вообще это значит? Но ведь не спросишь его об этом – М.А. уже отключил свой мобильник и опять взирает на меня с нескрываемым интересом.
– Ты знаешь… – мямлю я в трубку.
– Не хочешь разговаривать на работе? – догадывается сообразительный «ребенок».
– Да.
– Хорошо. Тогда, может быть, продиктуешь свой домашний телефон, раз уж я такой растяпа?
Мне вновь хочется спросить, зачем ему все это нужно, но я беру себя в руки и послушно диктую телефон.
– О'кей, – говорит Альбертино, – тогда прощаемся?
– Да. Пока.
– Удачного тебе дня.
– Спасибо. И тебе тоже.
Я с облегчением отрываю от уха изрядно нагревшуюся трубку и протягиваю ее М.А. со словами:
– Наконец-то вы получили ее обратно.
На мое ехидство он с не меньшей иронией в голосе комментирует:
– Вскружили голову парню.
Я вздрагиваю и растерянно бормочу:
– Пардон?
М.А. пристально смотрит на меня своими глазами цвета предгрозового неба и повторяет:
– Я говорю, бедный парень – пал жертвой ваших чар.
«Неужели ревнует?» – мелькает у меня шальная мысль.
Чепуха, одергиваю я себя. Откуда бы взяться ревности? Подумаешь, развлек меня в Москве, обаял, помог почувствовать себя в непривычной обстановке чуть-чуть комфортнее, но кто сказал, что это от какого-то чувства ко мне? Просто человек хорошо воспитан, вспоминаю я кое-что из Хмелевской. Да, подал пальто, да, открыл дверцу машины, да, сводил в театр – от всего этого так отвыкаешь, что любое проявление элементарной мужской вежливости готова принять за знаки неземной любви к себе. Я делаю вдох и открываю рот, чтобы ответить, как вдруг слышу:
– Какой парень? Чьих чар? – и за спиной М.А. появляется Вика.
Да вот, – небрежно поясняет М.А., – Ольга Николаевна одним своим появлением ввергла в смятение целый московский офис, особенно его молодую мужскую часть, и кое-кто там теперь себе места не находит.
– Правда? – восторженно реагирует Вика. – Какая прелесть!
Кто б сомневался! А М.А. хорош – болтун несчастный! Мужчина – что с него возьмешь. Он полагает, что очень удачно и остроумное пошутил, а на самом деле дал жизнь новой большой, длинной и жирной сплетне. Уже давно никому не мыли кости на тему личной жизни. И вот тебе, пожалуйста! Ольга Николаевна и юный Альбертино. Просим любить и жаловать. Будет чем заняться в течение долгого рабочего дня. Судя по плотоядному Викиному взгляду, волна сплетен накроет меня не далее как сегодня к вечеру, а поглотит – к концу недели. Я лучезарно улыбаюсь ей и поворачиваюсь к компьютеру.
60 
