39 
Из луж прыскало водицей, из-под сапог бегущих впереди грязь летела в лица теснившихся сзади солдат, застилала глаза.
Сущая битва с болотной жижей. Возможно, это и будет та самая великая битва, о которой говорили гениальные стратеги Корсиканца? Великое сражение отбросов с дерьмом. Наполеона с русской грязью. Смертельный спектакль.
Кто-то из передних задал вдруг безумный темп. Камерад свинский!
Плечи болели, будто на них ярмо деревянное надето. Проклятая сабля на каждом шагу по боку била. Приходилось рукой придерживать, чтоб кости не раздробила. А до чего уж бежать эта сабля мешала! Внезапно Безье, солдат, бежавший впереди, ушел сапогом в жижу. И не успел вновь ногу выдернуть, как Фаддей на него налетел. Безье с криком в жижу рухнул. Но Булгарин уж мимо пробежал. А оборачиваться никак не мог, хотя и понимал, что все, конец Безье-то. Из-за него колонна останавливаться никак не станет. Безье был мертв, раздавлен ногами собственных товарищей.
Они больше не были людьми, стадо взбешенного зверья и – точка. Думать на бегу – непростое занятие. Мозг съеживается до размеров крохотной одной-единственной точки, выкрикивающей телу: «Беги, беги же!»
Мишель от усталости мычал, как старая корова на выпасе. Да и сам Фаддей больше уж совсем ноги передвигать не мог. С правого бока началось колотье, которое становилось все болезненнее и болезненнее. Когда же они остановятся? Он продержится еще минуты две, не больше. А потом упадет. Фаддей силой заставил себя подумать о Полине. Когда он думал о ней, то мог дольше продержаться. Если уж суждено им когда-нибудь еще свидеться, то эта встреча за все наградой станет. И это придало Фаддею сил.
Колонна начала запинаться, словно о стену незримую ткнулась. Вслед за остальными остановился и измученный Фаддей. Жилы пульсировали в горле, словно лопнуть собирались. Булгарина скрутило чуть ли не вдвое. Мишель рукавом смахнул каплю из носа. Молча. Говорить сейчас никто не мог.
Да только не слишком ли рано они обрадовались: ведь не было приказа становиться на привал. Что же там за помеха такая бегу их безумному? И вновь молния взрезала небо.
Ага, кажется, там впереди речонка какая-то, теперь-то он точно слышит. Значит, им через речонку ту перебираться. Если этот сатана Даву еще чего-нибудь не измыслит…
– Ты только глянь на этого мерзавца! – сквозь зубы с ненавистью процедил Мишель. – И как только такие из чрева женского на свет выходят…
Фаддей прищурился – уж больно ослепляет пронзительный свет молний – и увидел маршала, гарцевавшего на другом берегу на красивом жеребце с явственным удовольствием оттого, что их батальону страдать приходится.
Ему они за все «благодарствую» сказать должны. Значит, маршал и впрямь им мстить удумал.
Ну, вот и до речонки добрались, пришлось ружья на плечи вскидывать. Хоть и мала речонка, а как разверзлись хляби небесные, и то из берегов вышла. И быстрая до чего. Эвон как впереди бегущие с течением борются.
– Надеюсь, наш Цветочек выдержит, – закашлялся Фаддей.
– Не думай ни о чем! Не смей! – отозвался Мишель.
А потом они ухнули в воду. В ту, что показалась нестерпимо ледяной; в ней точно ни о чем уж не подумаешь – ко дну мысли-то, аки каменья, тянут. Фаддею изо всех сил приходилось бороться с течением, что пыталось унести его в безнадежное никуда.
На самой середине речки – вода как раз доходила Булгарину до груди – течение взялось за него со всей силой. В какую-то секунду Фаддей чуть не потерял равновесие. Неужели речонка возьмет его себе? Ну, уж нет! Булгарин рванулся вперед.
А маршал Даву всего в нескольких метрах от него гарцевал на коне по бережку с дьявольской ухмылкой на губах и, казалось, только того и ждал, чтоб Фаддея уволокло водой на тот свет. Представив, как впечатывает морду Даву в здоровенную каменную стену, Фаддей пытался выбраться на берег. От напрасных усилий его уже начинало мутить. Мари! Зовешь, что ли?
– Давай же ты! – прокричал Мишель.
Да-да, камерад, дружище, он постарается, он не сдастся!
Мишель ухватил его за руку и потянул. Через несколько шагов Фаддей почувствовал себя куда увереннее. Шатаясь, они выкарабкались на берег.
– Бегом марш, мои герои! – раздался рык Даву.
«Чтоб ты сдох», – подумал Булгарин.
Но никто и с места не сдвинулся, хотя приказ маршала уже передавался по рядам. Ни у одного из них сил более не оставалось.
Еще находясь в воде, Фаддей заметил, что Дижу выбрался на берег. Слава богу!
39 
