Лёгкий, ненавязчивый романчик 
51 
– То-то я смотрю, что приклад не отпилен, а обломан, – сказал Илларион.
– Спасибо еще, что не о голову обломали. Макарыч показания дал, но толку от этих показаний как от козла молока.
Номер машины он, конечно, не запомнил, запомнил только, что московский. Я в Москву запрос послал, так они, суки, не поленились мне ответ прислать. Справку, блин, сколько по Москве и Московской области серебристых джипов зарегистрировано.
До хрена и больше, понял?
– Погоди, – сказал Илларион. – Так это, что ли, Куделина сын? Который в графском поместье обитает?
– Ну, а то чей же! Боюсь я, как бы у парня и в самом деле крыша не поехала. Макарыч этого не переживет. С-скоты…
Нет, главное, было бы, из-за чего человека уродовать! Из-за саженцев несчастных старика не пожалели, с-садоводы…
– Э, – сказал Илларион, – а дела-то поганые! Ситуация ясна. Так Куделин что же, в больнице?
– Ну а где ж ему быть? Был бы старик дома, разве бы он допустил, чтобы сын его на дороге безобразничал? Мститель неуловимый, красный партизан, мать его женщина! Так что зря ты, парень, сюда из самой Москвы пилил. Только бензин напрасно сжег.
– А ты откуда знаешь, что я к Макарычу ехал?
– А куда ж тебе еще ехать-то? К нему, брат, со всей страны едут. Знаменитейший садовод наш Макарыч! Профессора на поклон приезжали, академики. Но это раньше. А теперь все больше вот такие.., на джипах. Новая мода у них пошла: сады на своих виллах разводить. А у Макарыча такие саженцы, каких нигде не достанешь, ни за какие, понимаешь, деньги. И раздавал он их все больше даром. Приглянется ему человек – даст саженец, не понравится – извини-подвинься, вон бог, а вон порог.
– Да, – сказал Илларион, – при таких условиях неудивительно, что ему кости пересчитали. Мальчикам на джипах не понять, как можно от денег отказываться, когда тебе их прямо в руки пихают.
– А ты, небось, тоже за саженцами? – спросил участковый, закуривая.
– Я что, похож на садовода? Нет, я по другому вопросу.
Кстати, скажи, командир, это правда, что Куделин – потомок тех самых Куделиных, графов?
– Да брехня, конечно, – сказал участковый и выпустил дым через ноздри. – Смотри-ка, куда сплетня из наших краев докатилась! Садовника графского он потомок, а никакого не графа. Наследственный, понимаешь ли, садовод. Генетический.
– М-да, – сказал Илларион. – Тогда я, выходит, в полном дерьме. Я, понимаешь, книги собираю, и была у меня слабенькая надежда, что у Куделина вашего где-нибудь на чердаке сохранилось хоть что-нибудь из графской библиотеки…
– Коллекционер? – снова подобрался участковый. – Ты смотри у меня, не вздумай в поместье шарить. Номер твоей колымаги у меня записан, так что… В общем, смотри.
– Не доверяешь? – усмехнулся Илларион.
– Люди разные бывают, – сказал участковый. – Афган – это, брат, не гарантия. Сколько их после Афгана по тюрьмам да по лагерям сидит!
– Расслабься, – сказал Илларион, – никуда я не полезу и шарить нигде не стану. Может быть, потом, когда Макарыч твой оклемается, подъеду еще разок, расспрошу его. Чем черт не шутит! Могу и тебя с собой прихватить, чтоб ты не волновался.
– Да уж сделай милость, – сказал участковый. – Ну а с заявлением-то как же? Протокол будем составлять?
– Да какой к дьяволу протокол, – сказал Илларион, – какое заявление? Забудь, старлей.
Он встал. Участковый тоже поднялся и потушил в пепельнице сигарету.
– Насчет книг я у Макарыча сам спрошу, – неожиданно пообещал он. – Буду в районе, заскочу к нему в больницу и спрошу. Телефончик свой мне оставь, я звякну.
– Ну, спасибо, – сказал Илларион, беря ручку и записывая на так и не составленном до конца протоколе номера своих телефонов – и домашнего, и мобильного.
– Тебе спасибо, – сказал участковый. – За обрез, за Петьку, за протокол…
– Будь здоров, старлей, – сказал Илларион. – Присматривай за своим Петькой. Эти, которые в джипах, тоже не с пустыми руками ездят. Как бы он сдуру на пулю не наскочил.
– Присмотрю, – сказал участковый. – Будь здоров.
Илларион подошел к дверям и взялся за ручку.
– И за ту фляжку тоже спасибо, – сказал ему в спину участковый.
Илларион остановился и медленно повернул голову. Он не знал, что сказать и следует ли вообще что-нибудь говорить по этому поводу, и потому произнес первые слова, которые подвернулись на язык.
– А ты-то тут при чем?
– При том, – твердо ответил участковый. – Если бы не та фляжка, стал бы я с тобой разговаривать…
51 
