Особенно,... 
125 
Фридрих потом спросил:
– Где же австрийские педанты и русские бестии?.. Принц Генрих, – обратился он к брату, – быстро и незаметно прокрадитесь в Бреславль, чтобы опередить Салтыкова… Даун не желает быть высеченным мною. Но когда нельзя высечь господина, тогда секут его лакея. Итак, я готовлю розги для Лаудона…
Лаудон в это время осаждал Бреславль; он послал трубача к коменданту крепости, чтобы передать ему такие слова:
– Мы не пощадим даже младенцев в ваших утробах!
На что комендант отвечал Лаудону ничуть не хуже:
– Слава богу, мы пока еще не беременны…
Тут к Бреславлю подоспел Генрих Прусский, и Лаудон быстро собрал манатки. Но уже приближалась, отчаянно пыля по горизонту, армия России, и король понял:
– Вот решительный час, когда секира срубает голову! Никак нельзя смириться с соединением русских с австрийцами…
Далее Фридрих стал похож на жонглера: он катил перед собой один шар (самого Дауна), а сзади его настигал, подталкивая в спину, другой шар (командующий австрийской армией Ласси). В самом деле, когда подумаешь, то в искусстве полководцев бывают забавные положения! Одну армию противника Фридрих толкает перед собой, другая же армия противника толкает его самого, чтобы он еще активнее гнал впереди себя первую… Под городом Лигницем король едва перевел дух и сказал:
– Вот это была гонка! Одного не пойму: кто кого гнал? Я – Дауна или Даун – меня? Но сейчас дело за Салтыковым…
Салтыков подошел под Бреславль, абсолютно уверенный, что в городе австрийцы, и… его встретили ядрами: город уже был в руках пруссаков.
– Мерзописцы! – ругался Салтыков. – Можно ли быть беспечнее и бездарней? Нам же (нам, русским!) сейчас придется кровью расплачиваться за скудость ума чужого… Армия короля уже за Эльбой и за Шпрее! Если сейчас корпус Лаудона не примкнет к нам, я отвожу свои войска обратно – в Польшу… хоть в Тамбов, хоть в Иркутск, но здесь толку не будет!
– Наверное, Салтыков немало удивлен, не встретив Лаудона? – посмеивался Фридрих. – Конечно, он сейчас станет ожидать подхода его корпуса. Но, увы, я должен Салтыкова крайне огорчить: Лаудона он больше никогда не увидит…
И далее – за невозможностью высечь господина – король безбожно и безжалостно «высек» его лакея. Это «сечение» было проведено возле города Лигница.
* * *
Даун прислал Салтыкову письмо, что завтра обязательно атакует Фридриха. На следующий день он прислал письмо, что атаковать Фридриха не станет – один офицер его штаба удрал к Фридриху и утащил с собой все планы кампании… Салтыков махнул рукой:
– Я, кажись, и вправду заболел. Ну, сколько же можно рвать планы? Кулаками цесарцы машут, но когда же бить учнут?
Маленькая армия Фридриха теперь напоминала своим поведением живую скользкую змею. Эта змея искусно выкручивалась между тремя армиями – Дауна, Лаудона и Ласси. Днем австриякам казалось, что змея уже в их руках, осталось лишь раздавить ее; за ночь Фридрих умудрялся выскальзывать из тисков. Но радость австрийского штаба уже передалась в Вену.
– Мешок готов! – кричали венцы. – Осталось завязать его…
Невдалеке от города Лигница прусская армия окружила свое логово штыками аванпостов. Король прилег возле костерка, накрылся плащом. Мимо проходил солдат и угрюмо буркнул:
– Смотри, Фриц, ты свалился прямо в лужу…
– В том-то и удобство, приятель, – отвечал король с земли, – что пойло и купанье у меня под рукою…
Костерок тихо потрескивал. Белая, как привидение, тень Циттена возникла из мрака ночи, проплыла среди спящих и присела возле огня. Король из-под плаща долго смотрел на этот призрак.
– Смерть, – спросил король у Циттена, – а куда делась твоя коса, которая всегда торчала из-за плеча?
– Пропили косу, король, – хмуро отвечал Циттен.
– Так и быть, – вздохнул Фридрих… – Я подарю тебе новую… Циттен, я сейчас усну, а ты не спи…
Всю ночь Циттен, куря трубку, просидел на барабане, слушая тишину. Из соседней деревни доносился иногда бой церковных часов. Циттену хотелось в деревню – попить молока, зарыться в сено, отогреться. Кожа барабана противно скрипела под ним…
Было еще совсем темно, когда он растолкал короля:
– Лаудон проснулся! Вставай и ты, король…
К шести часам утра от армии Лаудона остались только рожки да ножки. Король не просто разбил его. Он его растер. Перемешал с землей. Давняя злость нашла выход в мщении… Фридриху доложили, что на подмогу Лаудону движется сам Даун с армией.
125 
