Особенно,... 
422 
Двое его солдат подняли отрубленную голову, лицо которой сохраняло выражение умиротворенного спокойствия, и насадили на копье. Цензорин взял это копье сам и приказал своим кавалеристам возвращаться в лагерь на Ватиканской равнине — он еще не был готов к неповиновению, а Цинна издал указ, согласно которому ни один солдат не должен пересекать померий. Оставив меч, шлем и кирасу слуге, Цензорин вскочил на лошадь. На нем была только кожаная куртка, носимая обычно под доспехами. В таком виде он поскакал прямо на Римский Форум, держа древко копья перед собой. Не говоря ни слова, Цензорин воткнул копье торчком и представил голову Октавия ничего не подозревавшему Цинне.
На лице консула отобразился неподдельный ужас, он инстинктивно отпрянул, как бы отталкивая обеими ладонями чудовищный подарок. Затем Цинна вспомнил о Марии, который ждал его на противоположной стороне реки, и уловил на себе взгляды окружающих. Он издал хриплый вздох и прикрыл глаза, чтобы не видеть ужасных последствий своего похода на Рим.
— Помести это на трибуну, — приказал он Цензорину и, обращаясь к молчаливой толпе, воскликнул: — Это единственный акт жестокости, с которым я готов смириться! Я поклялся, что Гнею Октавию Рузону не суждено пережить мое возвращение на место консула. Именно он вместе с Луцием Суллой ввел такой обычай! Они поместили голову моего друга Публия Сульпиция туда, где находится теперь его собственная голова. И совершенно справедливо, что сам Октавий поддержал этот обычай; так же поступит и Луций Сулла, когда вернется! Взгляните хорошенько на Гнея Октавия, люди Рима! Взгляните хорошенько на голову человека, который принес городу столько боли и несчастий! Это он перерезал шесть тысяч человек в разгар проведения законного собрания. Рим отомщен! И больше кровопролития не будет! А кровь Гнея Октавия была пролита не в священных границах города.
Все было не совсем так, но говорить об этом не стоило.
* * *
За семь дней все законы Луция Корнелия Суллы были отменены. Превратившись в свою бледную тень, центуриатная комиция взяла за образец самого Суллу, принимая меры законодательным путем, но в большей спешке, чем дозволял первый закон Цецилия Дидия. Восстановленное в своей прежней власти плебейское собрание столкнулось с необходимостью избрать новых народных трибунов. За этим деянием последовал новый поток законодательства. Италики и жители Италийской Галлии (но не вольноотпущенники Рима — Цинна решил не рисковать с этим) были распределены среди тридцати пяти триб без всяких особых условий; Гай Марий и другие изгнанники восстановлены во всех своих правах; две новые трибы были ликвидированы; все, кто был изгнан еще комиссией Вария, призваны вернуться; и наконец, последнее по хронологии, но не по степени важности: Гаю Марию было формально предоставлено право командования в войне на Востоке против понтийского царя Митридата и его союзников.
Выборы плебейских эдилов были проведены в плебейском собрании, после чего было созвано всенародное собрание, чтобы избрать курульных эдилов, квесторов и военных трибунов. Хотя Гаю Флавию Фимбрии, Публию Аннию и Гаю Марцию Цензорину не хватало до полного тридцатилетия трех-четырех лет, они были избраны квесторами и немедленно введены в Сенат. Цензор обдумывал способ протеста, но на это не обращали внимания.
Находясь в ореоле безупречности и невинных страданий, Цинна приказал центуриям собраться, чтобы избрать курульные магистраты. Он созвал собрание на Авентине, вне границы померия, так как Серторий все еще сидел на Марсовом поле с двумя своими легионами. Печальное собрание, не более чем из шестисот человек всех классов, большинство из которых составляли сенаторы и старейшие всадники, покорно сделало консулами тех двух людей, чьи кандидатуры только и были выставлены, — Луция Корнелия Цинну и Гая Мария in absentia. Форма была соблюдена, и избрание было законным. Гай Марий стал консулом в седьмой раз, причем четвертый раз in absentia. Таким образом, пророчество Марфы сбылось сполна.
Тем не менее Цинна испытал чувство мстительного удовлетворения, когда именно он был назван старшим консулом, а Гай Марий — младшим. Затем наступили выборы преторов. Только шесть имен было названо на шесть должностей, но форма вновь была соблюдена, и можно было сказать, что выборы прошли законно. Теперь Рим имел соответствующее количество магистратов, даже если при выборах ощущался недостаток в кандидатах. После этого Цинна мог наконец заняться своим главным делом — компенсировать ущерб последних нескольких месяцев. А этот ущерб и эти убытки были настолько велики, что Рим уже мог и не выдержать их, особенно после долгой войны в Италии и утраты восточных провинций.
422 
