Особенно,... 
20 
– Вы не против, если я закурю? – спросил Энтони, доставая из кармана пачку сигарет.
– Вы курите? – удивленно спросила Синтия.
– Не похоже? – Энтони улыбнулся мальчишески озорной улыбкой.
– У курильщиков желтые зубы, хриплый голос и хилое телосложение, – произнесла Синтия. – У вас нет ни первого, ни второго, ни третьего.
Энтони засмеялся.
– Потому что я регулярно бываю у стоматолога, тренируюсь в спортзале и… – Он развел руками. – А насчет голоса – не знаю. Может, с годами и охрипнет. Я курю не так давно.
– Успокаиваете сигаретами нервы? – спросила Синтия.
– Во всяком случае, пытаюсь. – Он улыбнулся и приподнял руку с пачкой, вопросительно глядя на собеседницу.
– Курите-курите, – сказала она. – Я, хоть и совершенно не понимаю, зачем это людям нужно, отношусь к курильщикам терпимо. По крайней мере, к тем, с кем мало общаюсь. – Она покривилась. – В собственном доме дымить не позволила бы никому.
Губы Энтони тронула лукавая улыбка.
– Даже тому, кто побывал в Трое?
– Тот, кто побывал в Трое, отправился бы курить на террасу, – шутливо-строгим голосом ответила Синтия и, вдруг представив, что Энтони приходит в ее дом, слегка покраснела.
– Что ж, он не стал бы возражать, – с видом послушного школяра пробормотал Энтони.
– Кстати, о Трое! – спохватилась она, радуясь, что можно перевести разговор на нейтральную тему. – У нас почти не остается времени.
Энтони легонько шлепнул себя по темени.
– Ой, почему же я сразу не сказал? Мне пришлось показывать дом толстосуму и опоздать, зато следующую встречу клиент отменил. До четырех я свободен как ветер. Если ради все тех же впечатлений пожертвуете еще часиком и вы, тогда времени у нас еще предостаточно. – Он достал сигарету, повертел ее в руках, рассматривая и о чем-то размышляя, едва заметно улыбнулся краешком рта и закурил.
– Пожертвовать еще часиком? – Синтия задумалась. Утром она твердо решила, что, вернувшись со встречи, сядет за работу, однако сейчас чувствовала, что все ее мысли до самой ночи будут о другом. – Пожалуй, я согласна.
Лицо Энтони расплылось в светлой улыбке – вовсе не потому, что он мгновение назад сделал затяжку. Синтия тоже улыбнулась.
– Может, покатаемся на лодке? – воодушевленно спросил он.
Синтия взглянула на неспокойную озерную воду, потом на становившееся все более темным небо и поежилась.
– Я бы с превеликим удовольствием… Последнее время мне ужасно этого не хватает – природы, таких вот безыскусных радостей. Только…
Энтони вытянул руку, проверяя, не начался ли дождь. Казалось, он только теперь заметил, что погода резко переменилась.
– Да, плавать сейчас не самое время. Знаете, мне тоже страшно не хватает всего этого, – задумчиво и вроде бы с тоской произнес он. – Иных людей восхищают богатые и модные рестораны, дорогие вещи… в этом вся их жизнь, великая цель существования. А я был бы счастливейшим в мире человеком, если бы мог хоть раз в месяц выбираться на природу. – Он помолчал и как-то торопливо, будто стесняясь собственного признания, прибавил: – Ну, и если бы имел возможность изменить кое-что еще.
Что? – подумала Синтия. Ей хотелось прочесть ответ в загадочных карих глазах Энтони, но он повернулся к ресторану.
– Раз с погодой нам не повезло, пойдемте перекусим.
Синтия, вдруг почувствовав, что после беготни и треволнений у нее разыгрался аппетит, с готовностью кивнула.
– Послушайте, не пора ли нам перейти на «ты»? – спросил Энтони, когда они сели за столик и сделали заказ.
– Думаю, пора, – просто ответила Синтия. – И самое время начать беседу о главном.
Энтони потешно шевельнул бровью, делая вид, что он не совсем понимает.
– О главном?
Синтия залилась краской и засмеялась.
– Вы прекрасно знаете, о чем я.
Энтони посмотрел на нее, сдвинув брови.
– То есть… ты знаешь, – тотчас исправилась Синтия. – Скорее расскажи мне о своей поездке. Мне интересно все-все, вплоть до мелочей, казалось бы, несущественных: какая была погода? Дул ли ветер? Чем там пахнет? Чувствуется ли, что некогда на этой самой земле сражались целых десять лет ахейские и троянские герои, боги?
Энтони принялся рассказывать. Он описывал руины древнего города, тамошнюю траву, холмы, воздух настолько ярко и складно, что Синтии казалось, что она бродила по таинственной Трое бок о бок с ним. Потом говорили об остатках Акрополя и храме Афины в Спарте, о микенских Львиных воротах, домах ремесленников, циклопических стенах и усыпальницах. Под конец перешли на обсуждение обожаемых «Илиады» и «Одиссеи». Глаза Энтони снова горели. Лицо как будто посвежело, даже помолодело.
20 
