Особенно,... 
27 
Джулиана вздохнула.
– Говоришь, встречаются завтра… – задумчиво пробормотала она. – Они понравились друг другу, я это сразу поняла. Быть может, понравились так, как случается единственный раз в жизни. Вчера Бенджамин разговаривал с Питером, а тот накануне созванивался с Энтони. Если верить Питеру, Энтони все шутил и смеялся, как будто стал собой прежним.
– Когда вернется Эрнестин, не сказал? – спросила Лайза.
– Нет. О ней он, похоже, предпочитает молчать.
– Да, я тоже заметила, – по-прежнему взволнованно сказала Лайза. – Тогда, у вас. Каждый раз, когда речь заходила о семье, доме, Энтони хмуро молчал, об Эрнестин сказал лишь в самом начале, когда извинялся за ее поведение.
Последовало непродолжительное молчание. Лайза покусывала нижнюю губу и теребила прядь волос.
– Может, стоило придумать план похитрее? – с чувством спросила она. – Чтобы принять в том, что теперь происходит, какое-то участие, не сидеть сложа руки, не гадать, чем все закончится?
Джулиана ответила не сразу.
– Знаешь, мне в голову вдруг пришла мысль: в истории Эрнестин и Энтони не все так просто. Может, его удерживает рядом с ней какое-то обещание? Ну и порядочность, прирожденное благородство…
– Обещание? Кому? – растерянно спросила Лайза. – Что-то я не совсем понимаю.
– И я понимаю с трудом. Точнее, ничего уже не понимаю… Может… – Джулиана не договорила.
– Не стоило нам соваться в эту историю? – попыталась угадать ход ее мыслей Лайза.
– Гм… Не знаю…
Лайзу охватил ужас. Она попробовала поставить себя на место сестры, представила, что той по их милости придется страдать, и покачала головой, отказываясь верить, что они допустили чудовищную ошибку.
– Может, все не так страшно? – не желая отчаиваться, спросила она. – Может, они все-таки будут вместе?
– Хотелось бы надеяться, – сказала Джулиана, и Лайза отметила, что в голосе подруги не звучит и половины былой уверенности.
– Как бы узнать, чем закончится их завтрашнее свидание? – пробормотала Лайза, чувствуя себя палачом собственной сестры и страстно желая сделать так, чтобы их затея не обернулась катастрофой.
– Не следить же за ними, – безотрадно произнесла Джулиана.
– Нет, конечно нет! – воскликнула Лайза. – Хотя… знаешь, мне сейчас до того гадко, что, если бы это помогло, я даже пошпионила бы.
– Напялила бы на себя черную полумаску и плащ? Чтобы никто не догадался, что это ты?
– Разумеется не полумаску. Темные очки, шляпу, за щеки засунула бы специальные шарики… – Лайза вздохнула. – Увы, я понятия не имею, где они встречаются.
– Тогда забудь про очки и шарики. Что-то мы совсем пали духом, – прибавила Джулиана более жизнеутверждающе. – Ничего страшного пока не случилось. Даст бог, и не случится. Кстати, мне очень понравилась твоя сестра, я не говорила?
– Нет.
– И, по-моему, они с Энтони смотрятся, как картинка из семейного журнала.
– Это точно.
– В общем, время покажет.
– Ага.
Закончив разговор, Лайза почувствовала, что на душе у нее сделалось легче, и чмокнула в лоб подбежавшего сынишку. Время покажет, прозвучало в переполненной заботами голове. Падать духом и правда рановато…
6
Эрнестин никогда не верила всерьез, что Энтони в ее отсутствие забавляется с другими женщинами – слишком уж он был порядочный, чересчур уважал ее отца и до нелепого глубоко чтил память отца собственного. После теперешнего же разговора почему-то встревожилась. Казалось бы, Энтони вел себя как обычно. Злился, когда она повышала голос, но старался сдержать свой гнев и сделал так, что до серьезного скандала не дошло. Но было в его интонациях нечто новое, почти неуловимое, такое, отчего женское чутье Эрнестин тотчас забило тревогу.
В ночь с четверга на пятницу она то и дело просыпалась, а утром встала с твердым намерением принять меры. Как именно действовать, она пока не знала, поэтому за завтраком сидела погруженная в мысли.
– Ты не заболела, солнышко? – без конца спрашивала мать.
– Не-а, – отвечала Эрнестин, не глядя на нее и продолжая напряженно думать. Следовало разработать четкий план. И не терять времени.
– Когда поедем за платьем? – Мать ей только мешала. – Сейчас или чуть попозже, ближе к ланчу?
– Не сейчас и не позже, – грубо и резко ответила Эрнестин.
Мать замерла с банкой джема в руке, которую хотела было поставить поближе к дочери.
– Как это?
– А вот так.
27 
