Особенно,... 
29 
Эрнестин, задыхаясь от злобы, выписала чек.
– Завтра получите столько же, если приедете к этому дому в десять утра. Остановите машину где-нибудь в другом месте, лучше на той стороне дороги, чтобы не вызвать подозрений.
– А вы? – спросил Гарри, ехидно улыбаясь.
– Я, хм… подъеду позднее, – проворчала Эрнестин. В какое-то мгновение она чуть было не отказалась от бредовой затеи. Но вспомнила, сколь неприятные чувства пережила после последнего разговора с Энтони, и все же решила довести начатое до конца. О чем впоследствии не пожалела.
На сей раз и Синтия и Энтони явились на десять минут раньше. И, увидев друг друга, снова рассмеялись.
– По-моему, нами руководят некие волшебные силы, – проговорил Энтони, обводя беглым взглядом ее стройные ноги, обтянутые светло-серыми брюками. – Мы не сговариваясь то на одинаковое время опаздываем, то приезжаем до срока. Что бы это значило?
– Что мы оба со странностями. И бываем непунктуальны, – улыбаясь сказала Синтия.
– Прошу заметить: со странностями одинаковыми. – Энтони с многозначительным выражением лица поднял указательный палец. – По-моему, нас свела сама судьба.
Он говорил несерьезно, Синтия прекрасно понимала это, но было даже в этой несерьезности нечто такое, отчего ее щеки то и дело покрывались румянцем. Наверное, смущал его взгляд: глаза блестели особенным блеском и говорили свое, что не вязалось с весельем и шутками.
Созвонившись накануне вечером, они обсудили, не встретиться ли снова в Центральном парке. Погода обещала побаловать теплом, а мысль об озере и лодке у обоих не шла из головы. В студенческие времена Энтони занимался греблей и теперь не без удовольствия размялся бы. Синтия подумала вдруг о том, что уплывать в глубь парка уместнее вдвоем с человеком более близким, и, смутившись, пробормотала:
– Давай лучше не будем рисковать? Вдруг снова польет дождь или налетит ветер? Не дай бог фотографии упадут в воду или промокнут под ливнем.
Энтони не стал возражать. И предложил встретиться в восточном ресторане в Ист-Виллидж. Столкнулись они у самого порога.
– Никогда не бывала здесь прежде, – сказала Синтия, усаживаясь по-турецки на пестрые подушки. – Как интересно, – пробормотала она, с любопытством рассматривая ковры, низкие столики на резных ножках, фонари и каменные стены.
Фотографии смотрели, пока не принесли заказ. Энтони был лишь на нескольких. Синтия внимательно изучила каждое изображение.
– Ты здесь совсем другой… – задумчиво произнесла она.
– Конечно, ведь прошло почти десять лет. Стареем. – Энтони вздохнул с напускной печалью.
– Да нет, дело не в этом… – проговорила Синтия, стараясь понять, почему ее так удивляют произошедшие в нем перемены. – У тебя тут… иной взгляд. Такое чувство, что это вовсе не ты, а кто-то другой.
Она подняла глаза и посмотрела на него так, будто видела впервые. Ей вдруг нестерпимо захотелось узнать, что делается в его душе, какие беды ему довелось пережить и с чем приходится мириться сейчас.
– По-моему, Лайза говорила, что они очень долго тебя не видели, – сказала она, напрягая память и сожалея, что не очень внимательно слушала то, что Лайза рассказывала об Энтони. – Ты жил где-то в другом городе? Или не встречался с друзьями, потому что был слишком занят?
По лицу Энтони промелькнула тень. Он откинулся на спинку низкого деревянного кресла, покрытого ковром, и поправил воротник рубашки, будто тот стал вдруг врезаться в шею.
– До недавнего времени я жил в Чикаго. Там начал работать после выпуска, а теперь меня перевели сюда.
– В Чикаго? У тебя там кто-то есть? Родные, друзья? – Синтия внимательно следила за его лицом. На нем отражалось многообразие сложных чувств. Сторонний наблюдатель скорее ничего не увидел бы, но у Синтии был талант читать мысли по почти неприметному движению губ, собирающимся и расправляющимся морщинкам, а главное – по взгляду.
Вспоминать о жизни в Чикаго Энтони ему явно было неприятно, однако по той или иной причине он хотел, чтобы Синтия узнала о нем как можно больше.
– В Чикаго живет лучший друг моего покойного отца. С его дочерью мы вместе вот уже семь с половиной лет.
Синтия кивнула и потупила взор. Смотреть Энтони в глаза в эту минуту было нелегко, почти невозможно. Не хотелось, чтобы он видел, сколько разочарования и досады вызвали в ней его последние слова.
Она чувствовала, знала… И вместе с тем ни секунды не сомневалась, что они встретились не просто так. Вместе семь с половиной лет, запоздалым эхом отозвалось в голове. Срок немалый. Он как-то странно об этом сказал. С грустью, извиняющимся тоном и будто желая что-то объяснить.
29 
