50 
– Если бы я был уверен, что дома она будет в безопасности, то немедля посадил бы ее в самолет, но в том-то и дело, что я так не думаю. Не будет ей покоя, пока она не выяснит причину происходящего.
– Но ведь у нее есть друзья, они могут помочь.
– Да, но вы сами сказали, министр, что ей теперь не отличить друзей от врагов, а это очень шаткое положение.
Министр поглядел на Вилли:
– Что же вы там такое ищете на севере?
– Там самолет моего отца потерпел крушение, – сказала она, – он до сих пор может быть там, в какой-нибудь деревне. Мог потерять память, а может, просто боится выходить из джунглей…
– Или же он мертв.
Она сглотнула.
– Тогда я найду его тело, там, на севере.
Министр Транх покачал головой:
– Джунгли полны останков. Американцев, вьетнамцев… Вы забываете, что у нас тоже есть свои без вести пропавшие, вдовы, сироты, и, чтобы найти какого-то конкретного человека, придется… – Он громко выдохнул.
– Но я должна попытаться, я должна полететь в Ханой.
Министр пристально посмотрел на нее, глаза его странно пламенели черным. Она выдержала его взгляд и заставила его стушеваться – на губах его появилась примирительная улыбка.
– Неужели вы не боитесь, мисс Мэйтленд?
– Боюсь.
– Ну что ж, правильно делаете, раз так.
Он все еще улыбался, но глаза его стали стеклянными.
– Остается лишь надеяться, что вы осознаете степень нависшей опасности.
Спустя немало времени после ухода двух американцев министр Транх и мистер Айнх сидели и курили под стрекотание цикад в темноте ночи.
– Вы проинформируете наших людей в Ханое.
– Но разве не проще было бы аннулировать ее визу, – изумился Айнх, – выдворить ее из страны?
– Может быть, и проще, но никак не разумнее.
Министр поджег еще одну сигарету и затянулся теплым дымом. Это была добротная американская марка – непобедимая слабость министра. Он знал, что только ускоряет этим конец, что рак, разрастающийся в левом легком, будет жадно подпитываться каждой молекулой смертоносного дыма. До чего злая ирония! Враг, выбивавшийся из сил, чтобы стереть его с лица земли во время войны, теперь мог трубить победу, и все из-за его пагубной тяги к сигаретам.
– А что, если она пострадает? – спросил Айнх. – Ведь мы накликаем международный скандал.
– Вот поэтому-то ее и нужно охранять.
Министр поднялся с кресла. Его тело, когда-то такое подвижное, с годами одеревенело. Подумать только, этот скелет, обтянутый кожей, когда-то прошел через две жесточайших войны в джунглях, а теперь он с трудом поворачивался в стенах собственного дома.
– Мы могли бы напугать ее как-нибудь и заставить таким образом улететь, – предложил Айнх.
– Это как та ваша записка: «Смерть янки»?!
Министр засмеялся, подходя к двери.
– Нет, я думаю, такую непросто запугать. Понаблюдаем лучше, куда она нас приведет. Может статься, и мы кое-чего выведаем. Неужели вам изменило любопытство, товарищ вы мой?
Глаза Айнха выражали отчаяние.
– Любопытство до добра не доведет.
– Ну вот пусть она сама и крутится, пусть бросает вызов судьбе, – министр с улыбкой обернулся в дверях, – в конце концов, это ее судьба.
– Тебе не обязательно лететь в Ханой, – убеждал Гай, глядя на то, как Вилли паковала чемодан, – оставайся в Сайгоне и жди меня.
– А ты что будешь делать в это время?
– А я двину на север, посуечусь, посмотрю, что можно разузнать.
Он глянул в окошко на двух полицейских, караулящих на тропинке.
– Айнх расставил везде охрану, ты будешь здесь в безопасности.
– Да, и на стенку полезу в одночасье.
Она захлопнула чемодан.
– Спасибо, конечно, что ты готов ради меня на такую вылазку, но мне герои не нужны.
– А я и не геройствую.
– Тогда что это за участие такое?
Он пожал плечами, не найдя ответа.
– Из-за денег, да? Куш за Фрайера Така маячит?
– Дело не в деньгах.
– А, ну тогда в темном прошлом.
Он не ответил.
– А что там было такое, в этом прошлом? Что у них в «Эриал груп» на тебя есть такое?
Он по-прежнему молчал. Она застегнула чемодан.
– Да ладно, не говори, я и не настаиваю.
Он сел на кровать. На лице его проступила усталость, и он обхватил голову руками.
– Я убил человека.
Она впилась в него взглядом. Он сидел обессиленный, держа руками голову, глядя в пол, и говорил словно из последних сил. Ей вдруг захотелось сесть рядом, обнять его, но она не могла и пошевелиться – ее просто опрокинуло его откровение.
50 
