Особенно,... 
27 
— А ты просто не думай об этом. Уверен, так поступит большинство приглашенных. Соглашайся!
Мельком взглянув на улыбающегося Брайана, Пэтти подумала, что еще никогда не встречала более уверенного в себе человека.
— Говорю же, не могу. Мне вообще не нравятся подобные приемы. Вся эта местная знать, жены наших ведущих бизнесменов в шикарных нарядах, бессмысленные разговоры, неискренние улыбки… Брр! — Ее передернуло от отвращения. — Нет, все это не по мне.
Выслушав ее, Брайан невозмутимо произнес:
— Вижу, ты не из тех, кого принято называть модницами.
Брови Пэтти удивленно поползли вверх. К чему эти разговоры? Ведь с первого взгляда ясно, что она не валяется часами на диване, листая модные журналы. Забота о цирке не оставляет для этого времени. Порой ей некогда заниматься необходимым, не то что тряпками, тем более дорогими. Самая привычная одежка для нее — шорты, футболка да купальник. Или красивый купальник, если говорить о выступлениях с дельфинами перед публикой. Удобство и практичность — вот критерии, согласно которым Пэтти подбирает для себя вещи.
— Уж это верно, модницей меня не назовешь.
Она думала, что на этом разговор и закончится, но Брайан вдруг легонько коснулся ее щеки тыльной стороной пальцев.
Это подействовало на нее таким образом, что она едва не потеряла контроль над пикапом. Тот вильнул, но, к счастью, ей быстро удалось его выровнять.
— Спокойнее! — рассмеялся Брайан. — Я всего лишь хотел сказать, что тебе нет нужды разряжаться в пух и прах. Твоя красота говорит сама за себя. Уверен, многие оборачиваются тебе вслед, даже если ты одета так же просто, как сейчас.
Пэтти казалось, что пальцы Брайана оставили на ее щеке отметину, потому что прикосновение, пусть короткое, будто обожгло кожу. Стиснув зубы, Пэтти бегло взглянула на Брайана.
— Это тебе следует быть осторожнее с человеком, который сидит за баранкой. Ведь я могла врезаться во встречный автомобиль!
— Но я ничего особенного не сделал, — продолжая улыбаться, возразил он.
— Да, наверное. Просто твой жест был неожиданным! И вообще, я не нуждаюсь в комплиментах. — Особенно в твоих, хотелось добавить Пэтти, но она не сказала этого, потому что в глубине души осознавала ложность подобного утверждения. На самом деле слова Брайана будто прокатились по ее венам сладкой волной.
Он улыбнулся шире.
— Возможно, насчет комплиментов ты и права, но относительно неожиданности моего жеста… По-моему, после того что между нами произошло сегодня в твоем офисе, он вполне закономерен.
Пэтти бросило в жар.
После того что произошло между нами в офисе…
Она делает вид, будто ничего не было, а Брайан, оказывается, все помнит!
От этой мысли и без того розовые щеки Пэтти покраснели еще больше. И все на глазах Брайана!
— Я… не знаю, о чем ты, — пробормотала она.
Брайан лукаво прищурился.
— Неужели?
— Да! Своими разговорами ты отвлекаешь меня от дороги!
— Хорошо, умолкаю. Только скажи, что согласна пойти со мной к мэру на торжество.
Пэтти повернулась к нему — благо минуту назад пришлось остановиться на красный свет — и встретилась с взглядом удивительно красивых голубых глаз. В ту же минуту ее сердце на миг остановилось.
Ощущение было не из разряда приятных, поэтому Пэтти поневоле задумалась: а что же будет, если она впрямь согласится отправиться на праздник, где большую часть вечера придется находиться рядом с Брайаном? Не получится ли так, что в какой-то момент она просто потеряет сознание от избытка ощущений? Или взорвется от распирающих ее изнутри желаний. Причем абсолютно неуместных, потому что они направлены на Брайана Кардигана.
Уже сейчас ей безумно хотелось, чтобы он повторил то, что сделал несколько минут назад, — вновь прикоснулся к ней. Она понимала, что не должна испытывать подобных желаний, но ничего не могла с собой поделать.
Ей очень нравились ощущения, возникавшие, когда Брайан дотрагивался до нее. Все начиналось с легкого покалывания кожи, потом возникало напряжение в мышцах, которое исчезало через несколько мгновений после того, как по жилам разливалось тепло.
Эти непривычные явления будоражили Пэтти. В каком-то смысле они стали событием в ее нынешней жизни — монотонной, полной забот и тревог. Волнений тоже хватало, но совсем иного рода. Назвать их радостными не решился бы никто…
27 
