Особенно,... 
32 
Из-за двери не доносилось ни звука, возможно дед спал. Подождав еще немножко, Пэтти осторожно приоткрыла дверь, заглянула в комнату… и вздрогнула, будто наткнувшись на взгляд деда.
Тот сидел в кресле, обращенном к телевизору, но смотрел прямо на дверь, словно ожидая чего-то, как хищник в засаде. Увидев Пэтти, он заметно расслабился.
— А, это ты, детка. Я уж думал, снова Кэтти. Не поверишь, с тех пор как она к нам зачастила, целыми днями только тем и занимается, что за мной шпионит! Как надсмотрщик в богадельне, ей-богу. Но я пока при своем уме, нечего за мной подглядывать!
Пэтти переступила порог.
— Конечно, дедушка, кто же спорит. Да Кэтти и не шпионит. Просто беспокоится, все ли у тебя в порядке. Однако тревожить не хочет, вот и подходит время от времени к двери, думает, если нужно чего, ты ее окликнешь.
Пока она говорила, дед думал о чем-то ему одному известном. В последнее время подобное случалось с ним часто. Он с трудом сосредотачивался и быстро терял нить разговора. Единственное, о чем он мог говорить, — это цирк, дельфины, представления. Внешне же словно выцвел: побледнел, поседел, потускнел взглядом, в движениях стал медлительным, в речах бессвязным.
Правда, сегодня дед выглядел более бодрым, чем обычно. Возможно потому, что гениальная находка Кэтти — объявить нынешний день понедельником — избавила его от необходимости готовиться к цирковому представлению.
Оглядевшись, Пэтти увидела, что телевизор выключен. Значит, дед просто дремал в кресле, но, услышав в коридоре шаги, уставился на дверь.
В другое время Пэтти не стала бы утруждать деда разговорами, но сейчас она была слишком потрясена новостью, которую сообщила ей Кэтти. Нет, возмущена! Потому что Рэнди Брэдсон поступил с дедом нечестно. Ведь видел — дед не осознает, что делает. И потом срок в один месяц для возврата денег — при нынешнем положении цирка! — это просто нереально. Но Рэнди Брэдсон сознательно заключил подобную сделку, значит, здесь присутствует некий умысел. По мнению Пэтти, преступный.
Подумать только, что в свое время Рэнди Брэдсон пытался ухаживать за ней!
Или его и тогда больше интересовал Олаф, чем Пэтти?
А может, не только Олаф, но и весь цирк?
Эта мысль посетила Пэтти впервые, заставив внутренне сжаться. В те времена у нее была опора — дед Тед. Но сейчас дед сам нуждался в защите. И защитить его могла только Пэтти, потому что бабушка Кэтти в подобных делах не в счет.
— Дедушка, сколько денег ты занял у Рэнди Брэдсона? — отчетливо спросила Пэтти.
Дед поднял голову.
— Занял? — В его глазах было отсутствующее выражение.
Пэтти прикусила губу. Похоже, дед успел забыть о сделке с Рэнди Брэдсоном. Конечно, можно обратиться в банк и заказать распечатку данных о произведенных по счетам операциях, но это требует времени. Ведь в банк нужно ехать. А дед находится здесь.
Пока он не утратил интереса к разговору, Пэтти произнесла:
— Ты занял деньги у Рэнди Брэдсона, помнишь?
Дед окинул ее насмешливым взглядом.
— Детка, не нужно разговаривать со мной, как со слабоумным маразматиком. У меня сдало сердце, но не голова.
Как всегда в подобные моменты Пэтти не нашлась с ответом и пока думала, что сказать, дед продолжил:
— У Рэнди Брэдсона, говоришь? Напомни мне, кто это, тогда я тебе отвечу.
Подумать только, он спрашивал о человеке, которого знал много лет подряд!
Пэтти подавила грустный вздох.
— Рэнди Брэдсон… как бы тебе сказать… Ну, он такой высокий, чернявый, с тонкими усиками.
Дед потер лоб пальцами.
— А чем он занимается?
Этот вопрос вновь озадачил Пэтти. Рэнди Брэдсон чем только не занимался, в двух словах и не объяснишь.
— Как тебе сказать… В основном перепродает что только можно, а иногда одалживает деньги под проценты или под залог… как в случае с тобой. Какую сумму ты взял взаймы у Рэнди Брэдсона? — Пэтти пристально следила за реакцией деда, пытаясь понять, уловил он суть дела или нет, однако так ничего толком и не поняла.
Вдобавок спустя минуту дед как ни в чем не бывало спросил:
— У Рэнди Брэдсона?
Похоже, разговор, пошел по кругу, промелькнуло в мозгу Пэтти. Ничего я не добьюсь.
Но, к ее удивлению, дед тут же произнес:
— Десять тысяч.
— Десять! — ахнула Пэтти.
Дед вновь потер лоб.
— Или… двадцать?
На этот раз Пэтти лишь молча взглянула на него.
32 
