ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Любовь?

Джина молчала; ее мозг не справлялся с вихрем мыслей, которые одолевали ее с той минуты, когда Алекс подарил ей красные розы.

Красные розы – символ любви?

– Что ты говоришь, Алекс? – прошептала она, еще не осмеливаясь верить ему.

– Я говорю, что люблю тебя, Джина Терлицци. И это решительно отменяет все причины, по которым ты якобы не должна быть со мной.

Энергия, исходившая от Алекса, наэлектризовала все ее тело, придала ей решимость излечить все травмы, смести все барьеры.

– Прости, что я… поверила Мишель, – выдохнула Джина, устыдившись силы его чувства.

– А ты прежде всего прости меня за то, что я вообще с ней связался. Это с самого начала было неправильно. – Он нежно погладил ее по щеке и тихо добавил: – Не как с тобой.

Джина глубоко вздохнула.

– А откуда ты знаешь, что теперь у нас с тобой все правильно?

Он не думал ни секунды:

– Я ощутил это в первый же день, когда мы встретились. Я встречал привлекательных женщин, но с тобой все гораздо сильнее и глубже. Ты как будто растворяешься в моей крови и заставляешь ее петь.

Любовь сродни музыке, подумала она: временами могучая и всепоглощающая, временами нежная и сладостная, порой добрая и веселая, а бывает, что и печальная.

– Я одно знаю наверняка: это чувство не сгорит, – сказал он решительно. – Это не эфемерная свечка. Это что-то сущностное, исконное. Оно живет в моей душе. Его можно называть пламенем, дающим жизни. Это ты, Джина, зажгла его во мне. И погаснуть ему я не позволю.

Пламя, дающее жизнь… Вот исчерпывающее определение любви, подумала Джина. Той волшебной искры, что соединяет мужчину и женщину. Музыка лишь отражает это пламя, но никогда не заменит его, если вместо него остается одна лишь холодная зола, как это представлялось ей вчера.

– Я тоже не хочу, чтобы этот огонь погас. Вчера я испугалась пустоты… Когда тебя нет рядом.

– Но я уже с тобой. И всегда буду рядом.

Слезы щипали ее глаза.

– Прости меня. Но Мишель говорила такое… И мне показалось, что она права, раз ты тот, кто ты есть, а я…

– Джина, ты – все, что мне нужно. И никто не посмеет сказать тебе, что это не так. Люди отвлекаются на ерунду, которая не имеет для меня никакого значения. А то, что для меня важно, я разглядеть сумею. Ты подходишь мне, как ни одна другая женщина. Ты поняла?

Она кивнула, не в силах говорить от радости и изумления.

– А что касается твоих планов, связанных с Питером Оуэном…

Джина не дала ему договорить. Ничто постороннее не должно испортить эту минуту. Настала пора облечь в слова свою самую драгоценную мечту.

– Сказать тебе правду? Я хотела петь своим детям. Мы с Анджело думали, что у нас будет большая семья.

Алекс обнял ее и притянул к себе.

– У нас с тобой будет большая семья. И Марко будет моим сыном, если только ты мне это позволишь. Может быть, я и не смогу быть ему таким отцом, каким был бы Анджело, но я буду делать все, что только в моих силах.

Сердце Джины переворачивалось в груди.

– Ты… Ты хочешь на мне жениться?

– Да, я очень хочу, чтобы ты была моей женой и матерью моих детей. Лишь бы тебе было хорошо со мной. Но это не отменяет всего остального. У тебя действительно чудесный голос. Оуэн прав, когда говорит, что его должны услышать все ценители прекрасного. И на его счет я ошибался. Теперь я вижу, что он сделает для тебя все возможное.

Его абсолютная уверенность наполнила Джину благоговейным трепетом. Возможно ли, что все ее мечты сбываются? Лучшая из всех мыслимых перспектив засияла перед ней. Будущее с Алексом. С Алексом Кингом!

  39