29 
— А старая разболталась, как тапка. Потому и неразборчиво.
Павел?.. На всякий случай я спросил:
— Павлюша?
— Да какой я ему Павлюша?.. Вам что, гражданин, собственно, надо? — принимая пиво и откупоривая банки, насупился Павел Иванович.
— А собственно ничего надо. — И я поспешил объяснить, что один русский солдат с таким именем спас моего дедушку во времена войны: — Я антифашист… Вы на лагере в Франции сидели?
Павел Иванович пошевелил кустистыми бровями:
— Да ты чего, сынок?.. Какая Франция?.. У нас что, своих лагерей мало было?.. Нет, я не успел. Только призвали — через полгода закончилась вся эта мясомолка. Бог миловал. А ты откуда, не из-под Риги, что ли? Там, говорят, наших ветеранов обижают?
Но я сказал, что не из Риги, а из Баварии, и что у нас сейчас никого не обижают.
— А, Бавария!.. «БМВ» хорошие аккумуляторы для танков «леопард» делал! — вспомнил божий одуванчик и стал с уважением хвалить боевые качества немецких танков.
— И для «тигров» тоже делал… Надо бы выпить за усопших, — пробулькал Павел Иванович, шевеля шишками. — Да не пива бы… Пиво без водки — деньги на ветер.
Божий одуванчик, не найдя, кого послать, осторожно и деликатно, как собака — сахар, взял у меня из пальцев 10 долларов и сам принес из ларька две бутылки водки, три стаканчика и три «сникерса».
Водки я (в отличие от других Ваших студентов) не боюсь — у нас в Баварии многие делают сами, мой дед Людвиг хранил в подвале столитровую бочку шнапса, всегда полную.
Выпили. Старики немного размякли, стали вспоминать разные случаи. Павел Иванович, тряся шишками, всё больше нападал на СМЕРШ и заградотряды, а божий одуванчик вдруг рассказал, как он в конце войны в одном селе в Германии в поисках квартир для офицеров вошел в зажиточный дом и увидел, как вокруг стола на коленях стоит немецкая семья — отец, мать и трое детей, руки связаны сзади, рты открыты, языки вытащены наружу и прибиты толстыми гвоздями к столешнице, а на столе — кастрюля, полная нечистот… Они были еще живы, только младшая девочка умерла и висела недвижно на вытянутом розовом отростке.
Внутри всё похолодело от жуткого рассказа, а Павел Иванович насупился:
— Это кто ж такую пакость сделал?
— Не знаю. Я санитаров вызвал и дальше пошел…
Павел Иванович покачал головой, предположил:
— А само гестапо и делало, чтоб народ испугать, — дескать, вот что Красная армия творить будет, если придёт, защищайтесь против них… А, что наш СМЕРШ, что их СС — одно дерьмо. На войне ведь тоже надо уметь обращаться с мирным населением… Недавно вот кого-то присудили за преступления против законов и обычаев войны…
Божий одуванчик иронически посмотрел на него:
— Это какие такие обычаи войны?.. Гвозди в черепа вбивать, на вертелах коптить, в кипятке купать?.. На то и война, что нет никаких законов. Победитель всегда прав — вот один закон!
Скоро водка стала кроить свои узоры, подливать сил, и мне от избытка тепла захотелось рассказать им о деде Адольфе, тоже ветеране, только… как бы сказать… с другой стороны… На меня иногда нападает сильное желание говорить, говорить, говорить, ступор сменяется словесным поносом, но я с этим ничего не могу делать-сделать…
Старички оживились, закрыли доску. Выпили еще по одной — «за германо-советскую дружбу» — и приготовились слушать.
Уверен, что его история будет интересна и Вам — она похожа на судьбу того инвалидного капитана, то ли Копилкина, то ли Копайкина, о котором мы так подробно говорили на Вашем семинаре «Домострой — настольная книга росса».
Отец моей матери фон Штаден был из северных дворян, имел хорошую профессию — строитель мостов и тоннелей. На его вначале счастье, а потом несчастье, звали его, как и фюрера, — Адольф. В армию его не призвали, он был нужен в тылу. Когда нацисты взяли Польшу, сразу же стали строить дороги, чтобы побыстрее освоить эти земли. Для этого решили соединить полезное с нужным: переселить туда из Германии надёжных мастеров, чтобы они там начали наводить железной рукой чугунный порядок.
Семья деда не особенно жаловала нацистов — а кто их, кроме солдатни и люмпен-пролетариата, жаловал?.. Кому могло понравиться, что в праздники и воскресенья по домам ходит патруль и считает куски мяса в кастрюлях и поросят в хлеву?.. Если кусков больше, чем членов семьи, семья тут же бралась на заметку, следовал настоятельный совет побольше жертвовать в казну НСДАП, не то хуже будет, а поросята конфисковывались и с визгами резались тут же во дворе, по тарифу, под расписку.
29 
