ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  47  

— Какие немцы? — настороженно подняла на женщину глаза Надежда. Господи, и эта тоже про немцев…

— Понимаете, мой папа, он всю жизнь был такой… необычный очень. Всегда за какую-то особую правду боролся, за справедливость, за истину… Ой, сколько у нас с мамой из-за этого неприятностей было! Он медик был, папа наш. Фельдшер. Медицинский техникум как раз перед войной закончил. Потом всю войну прошел, от звонка до звонка. А после войны направили его в Сибирь, в больничку поселковую, на лесозаготовки. Туда, где пленных немцев целыми лагерями держали. Папа рассказывал, как их даже в самые лютые морозы на работу гнали. Оно и правильно, конечно, по тем временам было. А папа в больничке офицерский состав лечил, ну и семьи их, конечно. И местных жителей тоже. А ночами тайком к пленным немцам бегал, болячки им обрабатывал, которые от обморожения образуются, лекарства давал всякие. Не было особо тогда лекарств-то. Да чего там — тогда даже и йод с бинтами в дефиците был. И своим не хватало, какие уж тут пленные. А папа считал, что раз он медик, для него все люди одинаковы. Страдают-то они одинаково! Человек, мол, что русский, что немецкий — для медика все равно человек. И такой он во всем был, всю свою жизнь на твердых этих принципах стоял…

— А если бы узнали? Что тогда? — тихо спросила Надежда, завороженная рассказом своей собеседницы. — Вот если бы поймали его с этим йодом да бинтами?

— Ой, что вы! Расстреляли бы на месте! И даже разбирать бы не стали никакие такие принципы! Что вы…

— Значит, он жизнью своей ради пленных немцев рисковал?

— Не ради немцев, а ради больных людей, говорю же вам! Для него все они были люди! Он, кстати, много пленных так вот от гибели спас. Я уж не знаю, каким таким образом, в истории не сильна, но некоторым даже удалось потом из этих лагерей домой вернуться. Отец уж и забыл напрочь об этой сибирской истории, как вдруг десять лет назад вот в этой самой квартире звонок раздался. Я дверь открыла, смотрю, люди какие-то странные стоят, не по-нашему лопочут. Потом один, который помоложе, выступил вперед, спросил по-русски, здесь ли герр Макарофф проживает… А нас тогда здесь ютилось — как сельдей в бочке! И я с мужем, и папа, и Алиска, и сестренка моя тоже с мужем да с ребенком…

Папа к ним вышел — ничего понять не может! Они, эти немцы спасенные, оказывается, его сами разыскали да приехали с благодарностями… Правда, из бывших пленных там двое старичков всего было, остальные все молодые, дети да внуки тех самых, которым отец йод да бинты тайком таскал. Поглядели они, видно, на наши условия да и купили отцу хорошую квартиру. Тоже из благодарности, значит. Уж как он отказывался! Кое-как мы его только уговорили. Потом все же переехал туда, чтоб молодым не мешать… Мы, правда, если по-честному, схитрить с сестрой хотели, разменять ту немецкую квартиру на две, да он не дал. Тоже из принципа. Раз, говорит, мне купили, я там и жить должен. Иначе обман получается. Мы уговаривали — он ни в какую. Ужас, как уперся. Представляете, как нам с сестрой обидно было? Вот такой он и был во всем, мой папа…

Всхлипнув тихонько, будто приличия ради, она утерла пальчиком слезу из уголка глаза, тут же улыбнулась и подвинула Надежде вазочку с вареньем:

— А вы пейте чай, пейте! Может, вам горяченького подлить?

— Нет, спасибо. А Алиса что, тоже очень хотела дедову квартиру? Для нее он тоже ее менять не хотел?

— Да он Алиску, знаете, вообще как-то не жаловал. А почему — не знаю… Внучка ведь она ему! Хотя она у меня девушка такая — слова за просто так из себя не выпустит. И сейчас вот молчит, молчит все… Я уж и так с ней, и этак! Думаю, она переживает из-за мужа, из-за Сашечки… Да и он тоже хорош! Обиделся он, видите ли! С дедом на пару! А что, что она такого сделала-то? Для него же и старалась, чтоб достаток в семье был… Да она с этого Саши, между прочим, пылинки сдувала! Такая была пара красивая! А он…

— А что она такое сделала-то?

— Да я ж говорю — ничего особенного! Когда они с Сашей к деду переехали, нашла в его документах адреса тех немцев, что к нему приезжали, да и написала им всем письма. И ничего такого особенного в тех письмах тоже не было, голая правда одна. Что живет, мол, ваш спаситель бедно очень, хоть и в хорошей квартире, вами купленной, что пенсия у него крохотная, что лекарства дорогие… Вам, мол, носил их тогда, жизнью рискуя, а себе теперь купить не может. Все, все ведь правда это! Ну, и номер счета своего в банке сообщила. Единственную только неправду и написала, что это дедов счет…

  47