Особенно,... 
36 
— О философии… этого Смита, — огрызнулась Оливия.
— Вот это да! — Уинстон с любопытством посмотрел на сестру-близнеца. — В этом году мы проходили его труды. Очень, интересное сочетание философии и экономики. Я и понятия не имел, что тебе нравятся такие книги.
— Я обязательно сообщу тебе мое мнение, когда закончу читать хотя бы одну, — ядовито улыбнулась Оливия.
— И сколько ты уже одолела? — спросил Тернер.
— Всего несколько страниц.
— Попробуй печенье, Оливия, — предложил сестре Тернер и с улыбкой посмотрел на Миранду, словно хотел сказать: «Мы сообщники».
Он выглядел сейчас таким молодым. Девушка просто таяла, глядя на него.
Оливия села около Уинстона, но по пути к столу успела наклониться к Миранде и прошипеть ей на ухо:
— Ради тебя стараюсь!
А та находилась под впечатлением от улыбки Тернера. Голова кружилась, сердце стучало так сильно, что, наверное, всем было слышно. Либо она влюблена, либо подхватила инфлюэнцу. Миранда искоса посмотрела на словно высеченный резцом профиль Тернера и вздохнула. Да, все признаки любви налицо.
— Очнись, дорогая!
Она обернулась на голос Оливии.
— Уинстон хочет узнать мое мнение о научных трудах Адама Смита. Я ему сказала, что ты будешь изучать их одновременно со мной. Уверена, что это будет увлекательно, не так ли?
— Что? Да, конечно.
Лишь увидев самодовольную улыбку Оливии, она поняла, на что себя обрекла.
— Послушай, Миранда, — Уинстон перегнулся через стол и похлопал ее по руке, — ты должна мне рассказать, как тебе понравился лондонский сезон.
Тут вмешался Тернер, громко объявив:
— Это печенье просто восхитительно. Прости, Уинстон, ты не мог бы убрать свою руку?
Тот недовольно отодвинулся, а Тернер взял еще одно печенье, запихал в рот и широко улыбнулся:
— Вы просто кудесница, миссис Кук!
Кухарка засияла от похвалы.
— Через несколько минут будет готова новая порция.
Миранда подождала, пока закончатся восхваления, и ответила Уинстону:
— Все было довольно мило. Жаль, что ты часто отсутствовал.
— Думаю, что у брата не было достаточно времени, — вмешался Тернер. — Мне помнится, как мы кутили во времена моих летних каникул. Уинстон, конечно, тоже не упустил случая.
«С чего это у него такой разудалый тон?» — подумала Миранда.
— Разумеется, ты прав, — ответил Уинстон. — Но светские приемы я тоже люблю.
Теперь вступила в разговор Оливия:
— Это правильно. Тебе не помешает приобрести городской лоск.
Брат повернулся к ней со словами:
— Большое спасибо. Но никто не упрекнет меня в недостатке светских манер.
— Верю-верю, но, видишь ли, чтобы мужчина приобрел качества настоящего денди, нужен опыт.
Уинстон покраснел.
— Оливия, у меня его хватает.
Миранда с изумлением посмотрела на него, а Тернер быстро поднялся и сказал:
— Мне кажется, что наша беседа переходит в стадию, непригодную для дамских ушей.
Он хотел еще что-то сказать, но, к счастью, Оливия хлопнула в ладоши и весело воскликнула:
— Прекрасно! Больше ни слова!
Но кто-кто, а Миранда знала, что нельзя доверять подруге и что та все равно повернет разговор к устройству ее брака. И точно! Вскоре эта интриганка подарила ей самую что ни наесть хитрую улыбку.
— Миранда…
— Да?
— Помнишь, ты говорила мне, что собиралась взять Уинстона с собой, чтобы купить, перчатки в том галантерейном магазине, который мы приметили на прошлой неделе? Там продаются замечательные кожаные вещи, — продолжала Оливия, обращаясь уже к брату. — И женские, и мужские. Мы подумали, что тебе, вероятно, понадобится новая пара. В Оксфорде наверняка не найдется перчаток такого качества.
Так! Ясно, что подруга не оставила своих уловок. Миранда бросила взгляд на Тернера — его, кажется, явно забавляло происходящее. Или, может, вызывало раздражение? Трудно определить.
— Что скажешь, милый братик? — промурлыкала чарующим голоском Оливия. — Ты согласен?
— С превеликим удовольствием!
Миранда открыла было рот, чтобы возразить, но, поняв, что это бесполезно, промолчала. Оливию следует убить! Содрать с нее заживо кожу. Но пока что единственный выход — согласиться. Миранде вовсе не хотелось, чтобы Уинстон поверил, будто она питает к нему романтические чувства, но было бы глупостью спорить с Оливией на глазах у него.
36 
