Особенно,... 
132 
— Тут нет твоей вины, детка. Мне надо было проверить, как ты там, а я решил закончить все дела на кухне, как это делала мама. Я люблю тебя, Кикит. — Дэнис с беспокойством посмотрел на меня. — Где Джонни?
— В приемной с Броди.
— Он винит себя, что не услышал ее раньше.
Я стерла слезинку со щеки Кикит и погладила ее по руке.
— Он ни в чем не виноват.
— Я виноват.
«Да, черт возьми, виноват, — с жаром подумала я. — Она находилась под твоей опекой. В твои обязанности входило обезопасить жизнь дочери. Уже второй раз ей становится плохо, когда меня нет рядом».
Но этот злой голос очень быстро затих.
— Нет тут твоей вины. Случился очередной приступ. Ты старался избежать его. По крайней мере, на этот раз мы знаем причину его возникновения.
Доктор измерил давление Кикит, послушал пульс. Потом поднес стетоскоп к груди и послушал сердце. Взял из рук нянечки шприц. Дэнис сжал руку Кикит, я положила ладонь на лоб, наклонилась и шептала нежные слова, пока ей делали укол. От боли она застонала.
— В прошлый раз была конфета, — сказал мне на ухо Дэнис.
Я бросила на него быстрый взгляд и шепотом переспросила:
ѕ Что?
— Конфетка, — тихо, чтобы не услышала Кикит, повторил он. — Я нашел в ее комнате фантик. Я еще ни разу не встречал таких конфет. В ее состав входили и орехи, но не думаю, что она догадалась об этом. Я пошел и купил такую же. Она пахла, как жвачка. Кикит ни за что не обнаружила бы там орехи, если бы не прочитала состав.
Не веря своим ушам, я уставилась на Дэниса.
Он не отвел взгляда.
— Она знала, что приступ случился из-за конфеты? — спросила я.
Дэнис энергично закивал. Ну конечно же, знала. Это объясняет, почему тот приступ напугал ее гораздо сильнее, чем предыдущие. Именно поэтому она так плакала и обвиняла себя в тот день, когда узнала о нашем разрыве.
— А что с лекарствами? — прошептала я.
Дэнис покачал головой.
— Я не мог найти их. Клянусь.
Кикит снова застонала под маской, и я забыла про Дэниса, устремив свой взгляд на дочь. Ее глаза по-прежнему оставались закрытыми.
— Я здесь, детка. Все хорошо. Мамочка и папочка с тобой. Врачи помогут тебе. Ты только не бойся, будь храброй маленькой девочкой.
Мы продолжали говорить с ней все тем же ободряющим голосом. Одна капельница сменила другую. Ей вкололи новую дозу анитигистамина, а спустя некоторое время сделали укол эпинефрина.
Обычно приступ проходил через час или два, а на третий мы уже ехали домой. Теперь все складывалось иначе. Хрипы продолжались.
Дэнис вышел к Джонни. Сквозь приоткрытую дверь я увидела, как он обнимал сына. Через секунду он вернулся. С ним я чувствовала себя лучше.
Врачи совещались друг с другом в дальнем углу кабинета. Они мрачно обсуждали что-то приглушенными голосами. Я знала, что их волновало. Если лекарства в ближайшее время не подействуют, с Кикит случится беда — она просто задохнется.
Мы с Дэнисом обменялись испуганными взглядами.
Врачи вернулись. Один из них плотнее прижал к лицу девочки кислородную маску. Другой прослушивал легкие Кикит через стетоскоп. С бледными встревоженными лицами они слушали, осматривали и ждали, а мы в ужасе наблюдали за происходящим.
«Ну сделайте же что-нибудь!» — хотелось крикнуть мне, но я знала — они делали все возможное.
Кикит все еще не открывала глаз. Ее лицо приобрело синеватый оттенок.
Кажется, я умерла уже десять раз, пока стояла и беспомощно наблюдала, как дыхание моей дочери становилось все более и более поверхностным, все более и более невыразительным. Слезы струились по моему лицу. Я чувствовала руку Дэниса на своих плечах, слышала его безумный крик: «Давай, Кикит, давай!» Я отчаянно молилась про себя.
Внезапно ее напряженное дыхание стало более спокойным. Я поднесла руку к губам, чтобы приглушить страдальческий стон, вырвавшийся из моей груди.
А через мгновение я услышала голос врача:
— Умница! Так-то лучше.
И только после этого я осознала, что моя дочь вовсе не умерла, критический момент миновал, и ей скоро станет лучше. Я старалась не дышать, пока не увидела, что краски возвращаются на ее лицо. Я улыбалась сквозь слезы и благодарно вздыхала.
И тут я впервые обратила внимание на Дэниса. Он стоял, прислонившись к стене, обхватив руками колени, и тоже плакал от облегчения. Я тронула его за плечо. Дэнис еще ниже опустил голову, пытаясь взять себя в руки. Когда он выпрямился, глаза его оставались красными, но выглядел он уже более спокойным. И я не возражала, когда он обнял меня. Минуту мы стояли, прижавшись друг к другу, а потом вернулись к Кикит.
132 
