Особенно,... 
133 
Очень медленно она приходила в себя. Когда я окончательно убедилась, что опасность миновала, я вышла к Джонни. Они с Броди сидели рядом с палатой. Броди прислонился к стене, а Джонни примостился между его ног. Я увидела на их лицах и испуганное выражение.
Я встала рядом с ними на колени и устало улыбнулась.
— Она приходит в себя.
— Что это значит? — спросил Броди.
— Это значит, что лекарства подействовали. Мы останемся тут на некоторое время. Скорее всего, врачи ее пока не отпустят.
Джонни смотрел на меня большими темными глазами.
— Почему?
— Потому что в ее дыхании еще слышатся хрипы.
— Так случалось и раньше, но нам разрешали ехать домой.
— У нее сильно упало давление. Кикит дают лекарство, чтобы поднять его, но лучше всего делать это внутривенно.
— С ней все будет хорошо?
— Все будет прекрасно, — ответила я, не очень уверенная в своих словах. — Все будет прекрасно, — повторила я, убежденная, что и сама не смогу дышать полной грудью до тех пор, пока Кикит не встанет и не начнет бегать вокруг меня.
Я уже собиралась вернуться к ней, когда Джонни вдруг поспешно проговорил:
— Папа искал там орехи, очень тщательно искал, перерыл всю зелень и помидоры. Он отложил целую кучу орешков на салфетку.
Я снова прислонилась к стене рядом с Броди, чувствуя тепло, исходящее от его тела, и прижала к себе Джонни. Крепко обхватив сына руками, я прошептала ему в макушку:
— Я ни в чем не виню папу. Несчастья порой случаются даже тогда, когда мы прилагаем все усилия, чтобы этого не произошло.
— Ты еще не видела его на Хэллоуине. Он читал наклейки и ярлыки на всех продуктах. Он даже заставил нас есть хлеб из овсяной муки из магазина диетического питания.
Я хотела похвалить Дэниса, но на моем лице непроизвольно появилась гримаса отвращения.
Я сжала плечи Джонни.
— Он просто замечательный, прекрасный отец. Все это время провел рядом с Кикит и отлучался лишь на пару минут, чтобы проверить, как ты. И сейчас он останется здесь со мной, чтобы убедиться, что Кикит стало лучше. А вот тебе пора спать.
— Не хочу. Я не устал.
— Завтра в школу.
— Я никуда не пойду, если Кикит останется в больнице.
— Нет, пойдешь. Кто еще расскажет учительнице, что произошло, чтобы дети успели подготовить Кикит открытки? Кто принесет открытки домой?
— Чего это они должны готовить ей открытки? — торопливо спросил Джонни. — Они никогда так не делали. Кикит очень скоро возвращалась домой и почти сразу шла в школу. Почему теперь должно быть иначе? Ей что, хуже?
Я посмотрела на Броди. Он обхватил меня рукой и крепче прижал к себе.
— Ей было хуже, — ответила я Джонни. — Но сейчас все позади. Ей становится лучше с каждой минутой. Но, возможно, она еще день или два не пойдет в школу.
— Мы все не пойдем, — возразил он. — Занятия отменят, если не перестанет идти снег. Я хочу посидеть с вами.
— Знаешь, что нам всем сейчас действительно поможет? Если мы будем знать, что ты в полной безопасности дома. Мы будем очень переживать, если ты останешься тут. Пускай Броди отвезет тебя домой, пока машина еще может ехать по такому снегу.
Последовала пауза.
— Домой?
— А куда бы ты хотел?
Джонни мгновение подумал и пожал плечами.
— Не знаю, — он бросил взгляд на Броди. — А ты бы куда поехал?
— Я предпочел бы поехать на маяк, — ответил он. — Там вкусная еда. И Валентино. Бедняга совсем один. Не знаю, как ты, но я не хотел бы сидеть в одиночестве. Особенно этой ночью. Среди снега. И после такого стресса.
Последовала еще одна пауза, а затем сын нервно спросил меня:
— А папа не рассердится?
Я улыбнулась:
— Нет, папа все поймет.
Мы провели еще час в палате интенсивной терапии, прежде чем Кикит перевели в обычную. Хоть ей и стало уже значительно лучше, ее дыхание все еще было затруднено, и врачи прослушивали хрипы. Поэтому Кикит решили оставить в больнице на всю ночь под присмотром и с капельницей.
Обе кровати в палате пустовали. Врачи уложили Кикит на одну из них и вышли. Я забралась на кровать, осторожно взяла дочь на руки и начала ее убаюкивать. Несколько минут спустя она заснула беспокойным сном, впервые за всю эту суровую ночь оставив нас с Дэнисом наедине.
Встретившись со мной взглядом, он заметил:
— Что-то я не замечаю злорадства.
Я озадаченно посмотрела на него.
133 
