Иван Андреевич Крылов

(1769–1844)

В чем непреходящая прелесть басен Крылова? Почему мы часто цитируем его, даже и не вспоминая, что это Крылов?

Прежде всего, дело, конечно, в самобытности таланта нашего баснописца. Крылов смог интернациональные сюжеты басен — а они действительно гуляют по всему свету и конкретно не принадлежат ни одному народу — сделать русскими, национально окрашенными. И дело не только в самом русском языке, на котором некоторые переводы звучат и живут более яркой жизнью, чем на родных языках. У Крылова «живописный способ выражаться», как говорил о нем Пушкин, его язык настолько живой и образный, что его можно сравнить с сочной живописью.

Богатство художественного языка Крылова складывается из особого богатства литературного языка XVIII века, который значительно отличается от языка XIX века (а Крылов еще и сформировался в своеобразной архаике XVIII века), и из прекрасного знания народной разговорной речи — такое впечатление, что некоторые басни написаны талантливым человеком из простонародья.

Пушкин восхищался поэтическим талантом Ивана Андреевича, его самобытной интонацией. Крылов как бы ведет простонародный сказ — мягкий, добродушный, лукавый. Язык его — картинный.

Демьянова уха

• «Соседушка, мой свет!
• Пожалуйста, покушай». —
• «Соседушка, я сыт по горло». — «Нужды нет,
• Еще тарелочку: послушай:
• Ушица, ей-же-ей, на славу сварена!» —
• «Я три тарелки съел». — «И, полно, что за счеты:
• Лишь стало бы охоты, —
• А то во здравье: ешь до дна!
• Что за уха! Да как жирна:
• Как будто янтарем подернулась она.
• Потешь же, миленький дружочек!
• Вот лещик, потроха, вот стерляди кусочек!
• Еще хоть ложечку! Да кланяйся, жена!» —
• Так потчевал сосед Демьян соседа Фоку
• И не давал ему ни отдыху, ни сроку:
• А с Фоки уж давно катился градом пот.
• Однако же еще тарелку он берет:
• Сбирается с последней силой
• И — очищает всю. «Вот друга я люблю! —
• Вскричал Демьян. — Зато уж чванных не терплю.
• Ну, скушай же еще тарелочку, мой милой!»
• Тут бедный Фока мой,
• Как ни любил уху, но от беды такой,
• Схватя в охапку
• Кушак и шапку,
• Скорей без памяти домой —
• И с той поры к Демьяну ни ногой.

• Писатель, счастлив ты, коль дар прямой имеешь;
• Но если помолчать вовремя не умеешь
• И ближнего ушей ты не жалеешь,
• То ведай, что твои и проза и стихи
• Тошнее будут всем Демьяновой ухи.

Зеркало и обезьяна

• Мартышка, в Зеркале увидя образ свой,
• Тихохонько Медведя толк ногой:
• «Смотри-ка, — говорит, — кум милый мой!
• Что это там за рожа?
• Какие у нее ужимки и прыжки!
• Я удавилась бы с тоски,
• Когда бы на нее хоть чуть была похожа.
• А ведь признайся, есть
• Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:
• Я даже их могу по пальцам перечесть». —
• «Чем кумушек считать трудиться,
• Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» —
• Ей Мишка отвечал.
• Но Мишенькин совет лишь попусту пропал.

• Таких примеров много в мире:
• Не любит узнавать никто себя в сатире.
• Я даже видел то вчера:
• Что Климыч на руку нечист, все это знают;
• Про взятки Климычу читают,
• А он украдкою кивает на Петра.

Об уникальном даровании нашего великого баснописца говорит тот факт, что многие фразы из его басен стали крылатыми. Они стали украшением русского языка. Надо обладать уникальным даром проникновения в саму сердцевину родного языка, чтобы народ воспринял эту строку как свою народную поговорку.

  71