20 
– Билли?
– Мм?
– Купаться ночью голышом – это хобби?
– Я не голая, я в плавках.
– А ты всегда ходишь на свидания в плавках?
– Вообще-то на мне был и верх от купальника, но Джина стащила его с меня перед самым твоим приходом, утверждая, что с этим платьем лифчики не носят.
Рой мысленно благословил Джину и пожелал ей долгой и счастливой жизни с Ричи. Между тем Билли Рей безмятежно продолжала болтать, не подозревая, что для Роя этот разговор – нечто вроде секса по телефону:
– Кроме того, если бы я знала, что ты будешь шпионить за мной, я бы достала верх купальника из сумочки и надела бы его…
– У тебя в сумочке… купальник?!
– Когда он не на мне, то он в сумочке, это правда. Видишь ли, я довольно много времени провожу в воде.
– По ночам, это я уже понял, кроме того, по вечерам, перед свиданиями…
– Утром обязательно, вместо умывания, а потом еще днем, когда жарко, перед закрытием кафе, чтобы собраться с духом, после закрытия кафе… Да, и на работе, естественно.
– На какой ра…
– Ты еще не все про меня знаешь. Я тренирую на пляже разных толстых парней, которые хотят похудеть. Или худых – которые хотят научиться кататься на серфе. Водный пилатес, дайвинг – все ко мне.
– Ничего себе!
– Я-то люблю воду, а вот что здесь делаешь ты, Рой Биллерс?
– А может, я тоже люблю воду?
– Врешь! И тебе пора домой.
Он игриво подплыл ближе – так близко, что ее обнаженная грудь скользнула по его груди.
– Ты боишься, что я заплыл слишком далеко?
Она посмотрела на него, нахмурившись, а потом плеснула ему в лицо водой. Рой подумал, что эта девушка и в самом деле обладает сильным и независимым характером.
– Ладно, я переборщил, извини. Во искупление могу открыть тебе свой самый страшный секрет. Никто не знает, одна ты будешь знать.
– Больно надо! Правда никто?
– Ни одна живая душа. Точно!
– Ну?
– Я. Не. Скучаю. По. Баскетболу. Совсем.
– Да ладно!
– Все думают, что скучаю, а я не скучаю. И не скучал ни одного денечка.
– Побожись!
– Чтоб я сдох. Нет, я люблю играть и все такое, но ведь это можно делать и на пляже, и во дворе. Я не скучаю по ревущим трибунам, болельщикам и девочкам-группиз. Я не хочу быть знаменитостью.
– Тогда ты не там родился, Рой Биллерс. Кроме того, хочешь ты этого или не хочешь, ты уже знаменитость. Вся Америка обож-жает тебя.
– И потому, слава Америке, очень скоро она меня забудет. Америка любит настоящих героев, а не героев вчерашних дней.
– И тебе совсем-совсем не жалко?
– Абсолютно. Давай теперь твой самый страшный секрет.
– Хо! Мы так не договаривались.
– Зато это по-честному.
– Ладно. Приготовься. Я…
– Ты…
– Не люблю…
– Не любишь…
– Заводить…
– Машину…
– Дурак! Постоянные романы я не люблю заводить.
– И все?!
– Рой Биллерс, я над тобой не смеялась, между прочим. И я серьезна, как учительница в воскресной школе. Спорим, я первой доплыву до берега?
Они рванули к берегу, хохоча и взбивая ногами пушистую пену на волнах, а у самого берега столкнулись, и на песок их вынесло сплетенными в тесном, хоть и шутливом объятии. Но когда волна отхлынула и Рой смог увидеть полностью это прекрасное тело, лежащее в его руках, мир изменился. Воздух стал тягучим и жарким, и звезды сияли нестерпимым, слепящим светом, от которого слезились глаза и пересыхало в горле…
Он медленно провел ладонью по теплому и нежному плечу, по стройной шее, отвел мокрые волосы со щеки, заглянул в бездонные черные глаза.
– Билли… Я не хочу ничего говорить… Во всяком случае, не хочу давать пустых обещаний, но… Я нахожу тебя красивой и сексуальной до такой степени, что с трудом могу дышать рядом с тобой.
Она закинула руки ему на плечи и промурлыкала, не отрывая горящих черных глаз от его губ:
– Полагаю, ты понимаешь, что это всего лишь влечение. Никаких сильных чувств. Никаких обязательств. Никаких романов.
– Билли…
– Я такая, какая есть, Рой. Я не умею иначе. Иначе я боюсь. В одном ты можешь быть уверен: я с тобой честна, я не веду никакой игры и… Пусть будет то, что должно быть.
Сколько раз он говорил женщинам примерно такие же слова? Неужели все они чувствовали такую же горечь на губах и в сердце, слыша это?
В следующий момент Билли прижалась к нему чуть сильнее, и он позабыл о том, что на свете вообще существует членораздельная речь. Только жар шелковой кожи под ладонями, только гул крови в ушах, только ослепительный звездный свет, бьющий в самое сердце…
20 
