21 
Они целовались мучительно и страшно, словно выпивая друг из друга жизнь и силы. Они не могли оторваться, потому что боялись расставания ничуть не меньше, чем продолжения.
Они сплелись так тесно и сильно, что уже не чувствовали наготы друг друга – они почти стали единым целым. Снова и снова сплетались языки в схватке, не знающей побед и поражений, снова и снова горели без воздуха легкие, и истина маячила где-то рядом, но не давалась в руки…
А потом Билли вывернулась из его рук и легко поднялась на ноги, и Рой чуть не умер, потому что так она была еще прекраснее – и еще недоступнее.
– Многовато для первого свидания, не находишь? Даже такая легкомысленная пляжная свистушка, как я, это понимает.
Она спокойно прошагала к свернувшемуся трогательным комочком платью и одним быстрым движением натянула его на себя, бросив Рою через плечо абсолютно спокойным голосом:
– Не поможешь с молнией?
– Конечно…
Он стоял у нее за спиной, мокрый и дрожащий от возбуждения. Он застегивал молнию на спине у девушки, которая владела собой, как сорок тысяч викингов – и то вряд ли, после таких-то поцелуев! Он желал ее до изнеможения, до воя сквозь зубы – и понимал, что на сегодня все закончилось. Можно попытаться быть настойчивым, но это приведет только к одному – Билли Рей больше не станет с ним встречаться. Будьте уверены, уж у нее-то на это силы воли хватит.
Он неловко ступил на больную ногу – и острая боль пронзила многострадальное колено. Зашипев, Рой поплелся за Билли, втайне надеясь, что у дверей своего дома она согласится на еще один поцелуй, а там и кофе… может быть… ну то есть… возможно…
Она не пошла к дому. Она пошла к машине, только не к его, а к своей. Вероятно, к своей, других на стоянке не было, а в желании угонять чужие Билли Рей было заподозрить трудно.
Роскошный «тандерберд» семидесятого года выпуска, желто-красный, стремительный и изящный. Вспомнив о дяде Фреде, Рой не сомневался, что движок у почти антикварного «буревестника» работает как часы.
Возле машины она остановилась и обернулась.
– Роскошное зрелище, но я все же рекомендую одеться. О чем ты думаешь, Рой Биллерc?
– То, о чем я думаю, нельзя произносить вслух. При девушках. Хотя именно о них я и думаю. Об одной брюнетке с железным характером, ты не знаешь.
Она рассмеялась, потом шагнула к нему, обняла за шею и крепко поцеловала. Прежде чем Рой успел сфокусировать взгляд и ответить на этот бурный и короткий поцелуй, Билли уже отстранилась, стремительно нырнула в машину и накинула ремень безопасности.
– Это был прекрасный вечер, Рой. Во всех отношениях. Чао!
Через пару минут пыль на стоянке осела, и Рой Биллерс со вздохом принялся натягивать штаны на мокрое и истерзанное тело. В груди бушевал пожар, в голове – тайфун, а о том, что творилось ниже пояса, лучше и не упоминать. Все эти разрушения с ним произвела черноволосая девица, которую он знал… минуточку… без малого семь часов. Это много или мало?
Рой Биллерс справился с непослушной тканью и с облегчением плюхнулся за руль своего «лексуса». Теперь спать – а на свежую голову мы что-нибудь придумаем!
7
Билли Рей никогда не принадлежала к тому типу девиц, которые воображают, что прожили за свои двадцать лет добрую тысячу и видели все на свете. Однако определенный опыт у нее имелся, в том числе опыт взаимоотношений с противоположным полом. Сюда входили и первые сексуальные опыты – на заднем сиденье машины и главным образом на пляже с одноклассниками – и ее самое большое и страшное разочарование… Стоп, не будем об этом, это запретная зона!
Так вот, никогда еще Билли Рей не чувствовала себя так здорово, так горячо и щекотно, так весело и страшно, так… необычно в объятиях мужчины. Еще никогда ее тело не откликалось на прикосновения столь быстро и страстно, а рассудок не туманился прекрасными и абсолютно неприличными мечтами.
Она вообще привыкла считать себя практичной американской девушкой, какие мечты? Но вот она мчится в своем «тандерберде» по ночной автостраде, прочь от Майами, в сторону Форт-Лодердейла, и по спине бегают тысячи маленьких бесенят, а в горле клокочет беспричинный смех, в ушах звенит кровь, и все тело наполнено легкостью, словно воздушный шарик – гелием.
Океан ревел в темноте, справа и чуть сзади. Она его не видела, но чувствовала, как и все, живущие на побережье. Между шоссе и океаном протянулась цепочка сияющих огней – Бел-Харбор, самый фешенебельный район Майами.
21 
