Особенно,... 
91 
Итак, они отправились в Беркшир.
Кэмерон никогда раньше не привозил женщин в Уотербери-Грейндж, имение в Беркшире, которое располагалось к югу от Хангерфорда. Он купил его после смерти Элизабет, потому что ему необходимо было сбежать куда-нибудь подальше от Килморгана, от собственного отца и от могилы Элизабет.
Он нанял целый дом прислуги, позволил Дэниелу расти без присмотра, а сам сосредоточился на скачках. «Ньюмаркет», «Эпсом», «Эскот», «Сент-Леджер» — вокруг этих событий вращался его мир.
Любовницы в этот мир не вписывались. Но Эйнсли проскользнула в него, не сбавляя шага. Приехав сюда, она взяла бразды правления домом в свои руки, в частности, быстро обнаружила и пресекла длительную практику прислуги воровать лучшие съестные припасы и кормить Кэмерона тем, что оставалось.
Кэмерону ее возмущение этим фактом показалось занятным.
— Эти люди помогли мне выжить, когда я переехал сюда, они присматривали за Дэнни. Мне ничего для них не жалко.
— Но это не значит, что ты должен есть на ужин жесткую пересоленную свинину, пока они наслаждаются нежным бифштексом.
— Делай что хочешь, — пожал плечами Кэмерон. — Я не очень хорошо разбираюсь в домашних делах.
— Это точно, — согласилась с ним Эйнсли.
Кэмерон не мог не признать, что Эйнсли была права, когда заставила его вернуться сюда. Январские ветры были резкими и суровыми, но вскоре худшее было позади и они с Анджело и Дэниелом приступили к серьезным тренировкам. Кэмерон обнаружил, что он с нетерпением ждет нового дня, чтобы встать до рассвета и вместе с Дэниелом на рассвете вывести лошадей на тренировку.
Пирсон пока еще не появился с Жасмин, и Кэмерон задумался, а привезет ли он лошадь вообще. Только эта мысль и омрачала его настроение.
Конюшни Кэмерона были настоящими рабочими конюшнями. Здесь было много берейторов, сновали туда-сюда работники конюшни — шла хорошо отлаженная рутинная работа. Анджело выполнял роль заместителя Кэмерона, и любому берейтору, конюху или жокею, который был не согласен с этим, давали расчет. Анджело знал лошадей так же хорошо, как Кэмерон, садился на них без седла и мог без устали работать с ними.
— Этот цыган знает дело, — говорили берейторы, уже много лет работавшие у Кэмерона.
Что касается Кэмерона, то, как только он ощутил беркширский ветер в волосах, а через корду почувствовал волнение молодых лошадей, от его тоски и следа не осталось. Он пробудился и ожил. Каждый день, когда они с Дэниелом возвращались домой, его ожидала еще одна радость — Эйнсли.
Она влилась в их семью и занималась домашними делами так, будто жила здесь всю жизнь. Экономка, которая только в случае крайней необходимости обращалась к Кэмерону, без устали разговаривала с Эйнсли, рассказывая ей секреты ведения домашнего хозяйства. У Эйнсли был теперь свой комплект ключей, и экономка, когда возникал какой-то вопрос, говорила: «Позвольте мне спросить ее светлость».
Прислугой здесь работали спокойные, сдержанные, хорошо обученные местные жители, ну если отбросить их теперь уже искорененную привычку припрятывать запасы хорошей еды. Они, конечно, не пели песен и не танцевали вокруг Эйнсли, но, по крайней мере, уважали ее.
С наступлением весны даже разногласия Кэмерона и Эйнсли по поводу того, что каждую ночь он уходил спать в свою спальню, немного улеглись. Или Кэмерону так показалось. Ему следовало бы помнить, что Эйнсли способна на всякие хитрости.
Замки и двери в особняке не меняли более ста лет — с тех самых пор, как был построен дом. Поэтому открыть замки было легче легкого. Несколько дверей вообще открывались одним ключом. Еще в день своего приезда Эйнсли попробовала, как поддаются ее искусным руками многочисленные замки. Именно так она обнаружила спрятанные прислугой съестные припасы.
В безлунную ночь Эйнсли, держа наготове шпильку для волос, преодолела короткое расстояние от своей спальни до спальни Кэмерона, осторожно опустилась на колени перед дверью, прислушиваясь к его храпу, потом тихонько открыла старинную крышку замочной скважины.
И увидела новый замок. Кэмерон сменил его.
«Какая досада!» — подумала она.
Эйнсли вздохнула, но отступать от задуманного не стала. Пришлось немножко потрудиться, для чего ей потребовалось две шпильки, но, в конце концов, она своего добилась: замок поддался ее рукам. Эйнсли встала с колен, чувствуя, как колотится сердце, и тихонько открыла дверь.
91 
