Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
139 
Никто не проронил ни слова.
– Ну поймите, откуда, черт возьми, мог я знать, что этот глупый сукин сын не произведет предполетного осмотра? Извините, преподобная… Извините, миссис Стерлинг… да, именно так, я хочу сказать, что он не должен был разбиться! Ни за что на свете! Когда я узнал об аварии, то первым делом подумал, что в самолете был какой-то другой дефект. Что произошло дьявольское совпадение, вода никак не должна была привести к катастрофе, он должен был, он был обязан заметить воду. Так во всяком случае я считал, пока не узнал результатов расследования. И… неужели, черт подери, только потому, что он был настолько глуп, я должен чувствовать себя убийцей? – Боб уронил голову на руки.
– Извините, – вновь повторил он глухим голосом.
Он поднял глаза на Валери.
– В самом деле, мне действительно очень жаль. Я чуть не сошел с ума, когда произошла катастрофа. Понимаете, я никому не мог рассказать – что, собственно, было рассказывать? Что этот парень погиб из-за того, что я кое-что сделал с его самолетом, что это случайно? Я находился в таком состоянии, что хоть лезь на стену. Я не мог поделиться ни с одной живой душой. Не мог говорить и с ней. Она вела себя так, словно мы вообще никогда туда не летали. С ней вообще мало о чем можно говорить; она постоянно занята своими делами и живет в собственном мире, где, понимаете, может поступать, как ей заблагорассудится. Она заплатила мне кучу денег за эту услугу, хотя могла бы оставить их себе, понимаете, ведь я никоим образом не мог проболтаться, и она отлично это понимала. Тем не менее, все это было не так ужасно… Понимаете, я хочу сказать, я не убивал его. Вдумайтесь, он сам убил себя тем, что не провел предполетного осмотра.
Порыв горячего ветра бросил сухой комок глины на его ботинок, Боб стряхнул его, дрыгнув ногой, как школьник.
– Что теперь будет? – спросил он.
Сибилла находилась в своем рабочем кабинете в Морган Фармс, когда туда приехали Ник и Валери. Они сначала отвезли Лили к Валери на Фолс Черч, а потом направились в Мидлбург.
– Она, наверное, дома, – проговорил Ник, подъезжая к поместью, – я пойму, если ты не захочешь встречаться с ней там.
Валери посмотрела вокруг. Когда-то это место было для нее райским убежищем от мирской суеты. Теперь от окружающей красоты веяло каким-то холодом – не оттого ли, что здесь бросила якорь Сибилла со своими интригами?
– Я бы с большим удовольствием не входила, но разве можно мне оставаться в стороне…
Голос Валери все еще дрожал; она была вне себя, ее трясло от чудовищности содеянного Сибиллой, от того, что она хотела совершить, и она никак не могла успокоиться.
– Тебе не обязательно… – начал Ник. Мысли у него путались. Он отлично понимал, насколько трудно Валери. Он съехал на обочину и остановил машину. – Возможно, слишком рано…
Валери покачала головой.
– Она убила Карла. Убийца. Я продолжаю это утверждать. И я стараюсь понять… это так невероятно, так ужасно… Ник, ведь в этом нет никакого смысла! Люди не прибегают к убийству для разрешения своих проблем!
– Не твои и не мои друзья, как и большинство людей, слава Богу. Но для некоторых из них существует такой выбор. Никогда не думал, что Сибилла из их числа. Ужасно, что тут говорить; мы оба знали ее – я был близок к ней, думаю, как никто другой – и ни один из нас не подозревал… – Ник глубоко вздохнул. – Валери, я думаю, что после сегодняшнего, если ты пойдешь со мной, тебе лучше не участвовать в разговоре.
– Знаю. Я так и хотела, но не знаю, как избежать всего этого. Если мне когда-либо придется столкнуться… О, Боже, как люди доходят до такого? Она убила Карла, – на мгновение Валери закрыла глаза. – Да, непременно, я пойду с тобой. Сейчас не время разыгрывать из себя чувствительную барышню.
Ник повернулся к ней. Они были одни на прямом отрезке дороги. Вечер почти наступил; время, когда большинство людей находилось дома, и лишь пасущиеся в отдалении лошади, лениво двигавшиеся в духоте подобно скользящим теням, казались единственными признаками жизни. Ник взял Валери за руки:
– Может быть, сейчас не лучшее время. Слишком много кругом отвратительного. Но я хочу сказать тебе прямо сейчас, прежде чем мы двинемся дальше, как сильно я люблю тебя. Несколько последних недель я был чрезмерно осторожным; мне следовало бы сказать тебе раньше, хотя не думаю, что ты этого не знала. Дорогая, я люблю тебя; я полюбил тебя с первой же нашей встречи. Ты была частью меня все эти годы, что бы я ни делал или не пытался сделать со своей жизнью. Когда мы вновь встретились, я понял, как сильно мне не хватало именно тебя и как страстно желал я вернуть прошлое. Но мне кажется, мы сделали больше – думаю, мы заложили основы чего-то гораздо лучшего – и все о чем я теперь мечтаю, так иметь шанс воспользоваться этим. Многое есть на свете, что я хочу разделить с тобой – для начала всю оставшуюся жизнь. Может быть, и не стоило бы начинать ее с такого тяжелого дела. Но мы оказались в центре всей этой грязи, и, боюсь, может стать и еще хуже. Должны ли мы ждать бесконечно долго, до прихода лучших времен? Черт возьми, я знаю, что бестактен, извини. Но когда мы вместе, все так прекрасно! Я не могу позволить нам увязнуть в этой трясине еще глубже, не объяснившись с тобой.
139 
