Особенно,... 
147 
Он улыбнулся:
– В один из дней мы пробудем здесь, сколько нам заблагорассудится; вереница слуг будет приносить нам еду и питье, за стеной в соседней комнате будет звучать нежная музыка…
– В аранжировке телефонных звонков, – рассмеялась Валери, – мне нравятся твои грезы.
– У меня есть и другие. Но сейчас нужно подумать о Чеде, затем о Лили и Бобе.
– Нужно захватить им что-нибудь, – сказала Валери, усаживаясь на кровати. – Книги? Еду? Журналы? Как считаешь?
– Возможно, все сразу. Не могу придумать ничего, что в этой ситуации могло бы сделать его счастливым, а ты?
– Да. Впереди у него мало приятного, – она медленно покачала головой. – Страшно. Не укладывается в голове, так ужасно… – она остановилась на мгновение, тряхнула головой, отгоняя прочь воспоминания вчерашней ночи. – Через минуту вернусь.
Валери отправилась в ванную принять душ, оставив Ника сидеть на кровати наедине с воспоминаниями о вчерашних событиях.
Полиция, приехавшая на место преступления через три минуты после звонка Ника, прочесала все окрестности. Оцеплять улицы и парк было поздно, тем не менее они осмотрели все вокруг, а трое полицейских вошли в дом Валери. Ник остановил их, заявив:
– Мы отправимся в больницу. Необходимо узнать о состоянии Лили. Можете побеседовать с нами там.
Он, Розмари и Валери поехали вслед за машиной «скорой помощи», увозившей Лили и Боба Таргуса в госпиталь.
Непосредственно перед ними две машины «скорой помощи» доставили в госпиталь еще двоих пострадавших. В помещении неотложки, как показалось Нику, царили полный хаос и неразбериха. Однако, к его удивлению, доктора и медсестры как-то умудрялись во всем разобраться.
Состояние Таргуса не вызвало опасений. С пулевой раной плеча его направили в палату. Лили сразу же отвезли в операционную.
Валери, Ник и Розмари ожидали в холле больничного коридора, обставленного потертой мебелью, металлическими торшерами и журнальными полками. Журналы были истрепаны, с отрывающимися обложками, вываливающимися бланками на подписку, с наполовину разгаданными кроссвордами. Розмари, поколебавшись, взяла два журнала и села в кресло.
– Мне необходимо, – сказала она извиняющимся тоном, – мне не по себе от мыслей о Лили и о случившемся. Невозможно… Ничего подобного, никогда… – голос ее постепенно угас.
На протяжении следующих нескольких часов она то читала, то впадала в полусонное забытье.
Ник и Валери устроились на узкой кушетке.
– Скоро здесь будет полиция, – сказала она. – Придется сказать, что мы узнали голос Сибиллы, не так ли?
Он кивнул:
– Этого не избежать. Нужно будет поговорить с Чедом, прежде чем он узнает об этом со стороны. Боже праведный! Что мы ему скажем? Так много…
– Ты уверен, что то был ее голос, Ник? Мне показалось, что ее, но…
– Несколько раз я слышал, как она кричала, – сухо проговорил он, – и у нее были причины устранить Боба. Мне следовало бы подумать об этом.
Он беспокойно заерзал, затем встал.
– Пойду позвоню ей.
С телефона-автомата, установленного в конце коридора, он набрал номер Сибиллы.
– Не отвечает, – сказал он, опускаясь рядом с Валери и снова взял ее за руку. – Наверное, еще в пути после стрельбы в Фолс Черч.
Они молча сидели, погруженные в свои мысли.
– Что будет с Лили? – спросила Валери. – Теперь ей придется жить самостоятельно. Не думаю, чтобы она знала, как.
Ник, соглашаясь, кивнул.
– Ей придется повзрослеть в большей мере, чем Чеду.
Валери задумалась.
– Не уверена. Лили знает гораздо больше, чем показывает. Она не отдает себе отчета в том, как много она знает. София как-то сказала, что Лили говорит как человек, находящийся в трансе. Думаю, примерно так она и жила. Теперь ей предстоит проснуться. Можешь представить, какой она тогда станет? Она обладает силой воздействовать на людей – хотела бы я знать, как она ею воспользуется?
– Скорее всего, ты ей поможешь. Она обожает тебя. Неужели ты действительно считаешь, что она не обратится к тебе за помощью? Бедная ты моя, любимая, тебе придется заботиться о Чеде и о Лили, прежде чем у нас появятся свои дети.
Валери улыбнулась:
– Подумаем об этом.
– Давай только поскорее. Не хочу больше ждать, а ты?
– Нет, куда же еще? Мне тридцать четыре года, и я давно хочу иметь детей.
– Когда-то ты была не так уверена.
– Когда-то я была слишком молодой и не подозревала, что для меня будет означать семья, в которой есть ты!
147 
