106 
В кабинете он повернулся к ней:
— Люда, ты от меня что-то скрываешь. Кто принес письмо?
— Ей-богу, Борис Алексеевич, не видела. Вот чем хотите поклянусь! — оправдывалась она.
— И не знаешь, что в нем написано?
Людочка отвела взгляд, и Самойлов схватил ее за плечи:
— Ведь знаешь?
— Знаю… Борис Андреевич, это случайно получилось, само собой! — виновато созналась та.
Самойлов отпустил ее и сел в кресло.
— Ты уволена, — сказал он спокойно.
У Людочки на глазах выступили слезы.
— За что, Борис Алексеич? За то, что вы не хотите знать правду?
— Что ты сказала? — недоуменно взглянул он.
— Там, в этом письме, написана правда! — отчаянно выкрикнула она.
— Тебе что-то известно?
— Да это же очевидно! Я вам тогда про духи намекала-намекала, а вы внимания не обращали, будто специально ничего видеть не хотели, — Людочке уже нечего было терять.
— Какие еще духи? — никак не мог сообразить Самойлов.
— Ну, духи, помните, которые меня Буравин просил купить якобы для своей жены? Те духи Буравин покупал для вашей жены — я это точно знаю.
Самойлов задумался.
— Да, помню я эти духи… похоже, ты права. Черт, ну и что же мне делать? Идиотская ситуация… Водевиль какой-то, — растерянно сказал он.
Людочка подбежала к нему.
— Борис Алексеевич, я за вас так переживаю, так переживаю… Вы — такой прекрасный человек!
— Ну, ты скажешь тоже… — отмахнулся он.
— Конечно! А она! Она вас не ценит! Как она может вести себя так с вами, неблагодарная! Вы ведь достойны гораздо большего! Другая на ее месте пылинки бы с вас сдувала… — не могла остановиться Людочка.
Самойлов удивленно смотрел на заплаканную Людочку.
— Другая? На что ты намекаешь, Люда?
Та всплеснула руками:
— Оглянитесь, Борис Андреевич, — ведь вокруг вас столько женщин, которые гораздо больше достойны вашего внимания, чем Полина Константиновна!
Самойлов послушно оглянулся, но никаких женщин, кроме, естественно, Людочки, не заметил.
— Ты так считаешь? — удивленно спросил он.
— Конечно! Да любая бы пошла за вами хоть на край света!
— Ну, ты преувеличиваешь… — млея от удовольствия, улыбнулся Борис. Людочка придвинулась ближе:
— Совсем нет, что вы. Да за вас, да ради вас… Да я бы не знаю что сделала!
— Ты?.. — но она не дала ему выразить свое удивление, потому что быстро обняла его и страстно поцеловала.
В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Буравин. Он смотрел на целующуюся парочку, не в силах двинуться с места. Наконец, он нарушил молчание:
— Извините, что помешал.
— Здравствуй, Витя, — растерянно ответил Самойлов, а Людочка быстро отпрянула от него.
— Здравствуйте… — робко сказала она Буравину. Он пресек ее попытки что-либо еще добавить, резко махнув рукой:
— Нет, нет, можете продолжать, я уже ухожу.
Он развернулся и вышел в приемную. За ним последовал Самойлов. Виктор, мрачно глядя на него, спросил:
— Тебе не кажется, что нам надо поговорить?
— Да. Хотелось бы кое-что прояснить. И получить от тебя ответ, Виктор, — резко бросил ему Борис.
— Начистоту? Идет?
— Идет. Только не здесь, — Самойлов оглянулся на дверь кабинета и предложил. — Поехали в ресторан. Я жутко голодный. Поедим, успокоимся и обо всем спокойно поговорим.
— Поехали, — согласно кивнул Буравин.
Катя последовала маминому совету и пошла погулять с Зосей. Подругам было что обсудить.
— Все-таки не верю я в эти гадания. Говорят вроде все красиво, а копнешь поглубже — туфта, никакой определенности, — разглагольствовала Катя.
— А что она тебе на этот раз сказала? — поинтересовалась Зося.
— Говорит, что не знает, кто из них — Костя или Алеша — мой суженый. Что вообще, может, кто-то третий!
— Вот это номер. И когда ты его встретишь? — с интересом откликнулась Зося.
— Опять непонятно. За любым, говорит, углом, — развела руками Катя.
— Да, это действительно как-то неопределенно…
И тут, завернув за угол, подруги столкнулись с молодым человеком, идущим навстречу. У Зоей из рук выпала сумочка, и по асфальту рассыпалось все ее содержимое. Жора, а это был именно он, растерялся, а потом, сообразив, что произошло, бросился поднимать оброненные вещи, виновато извиняясь:
— Как неудобно… Простите меня, ради бога!
— Смотреть нужно! — возмущенно буркнула Катя, а Зося миролюбиво заметила:
106 
