539 
Древняя, из неведомых бездн извлеченная нежить получила свою добычу. Бесславно в желудке почтенного Лавренсия Снурра окончил дни свои известный кансалонский маг и тайный колдун Зебет АбХакал. Не зря его мучили дурные предчувствия!
«Не рой яму другому…» – гласит народная мудрость.
Всегда приятно закусить хорошим магом! Кроме плоти и крови, еще и силушка перепадает!
Сытый и довольный, Лавренсий Снурр вынырнул из пучин.
– Эй, там, на судне! Выносите ваших покойников! – прокричал он бодро. – Щас отплываем!
Орвуд попятился, спросил громким шепотом:
– Нам что, нырять придется?! А я плаватьто не умею! Да еще в цепях! Топором на дно пойду!
Лавренсий Снурр его услышал, решил ободрить:
– Не боись! Там днато никакого нету! А цепи… – Он сжал лапищей железный браслет на руке Хельги, и прочный металл не выдержал, лопнул.
– Здорово! – обрадовался Рагнар. – Вот это силища! Давай и мои тоже!
За несколько минут пленники были избавлены от оков.
– Теперь ныряем! – скомандовал освободитель. – Только держитесь друг за друга, да покрепче! Нам плыть долго…
– А дышатьто как?! – пискнул Орвуд в панике. – В водето?!
– А я как дышу, потвоему? Я ведь тоже не рыба! Не трусь, все путем будет!
По большому счету, это было очень похоже на то, как они проходили сквозь стены и скалы с Хельги. Только страшнее. Темные воды пугали гораздо сильнее, чем серый камень. Возможно, потому, что погружение в каменную толщу было чисто магическим действием и не вызывало неприятных ассоциаций. Ведь в стенах и скалах никто никогда не тонул.
Особенно тяжело пришлось Орвуду. Истинный сын своего народа, он страшился большой воды хуже огня, а если и заходил в реку, чтобы помыться, то не глубже, чем по колено, и не по своей воле. Обычно Энка вынуждала его, принимаясь выразительно морщить нос и делать вид, будто от него воняет псиной. Теперь гному потребовалось все его мужество, чтобы последовать за друзьями, – и тот миг, когда черные воды сомкнулись над его головой, стал одним из худших в его жизни. Позже почтенный Канторлонг не раз задавался вопросом, решился бы он на подобный поступок, не ожидай его в противном случае плаха с топором.
А легче всех было троим бесчувственным Странникам – они просто ничего не заметили. Рагнар, Хельги и Аолен тащили их на плечах.
Кто из обитателей Староземья и окрестностей не слышал трогательную историю о сиротке, прыгнувшей в колодец за ведром и вернувшейся на землю писаной красавицей с богатым приданым? Всякий, будь то человек, гном, эльф или даже орк, знает ее с детства. Но вряд ли кому приходило в голову, что происшедшее, если не подлинно, то по крайней мере приближено к реальности.
Труднее всего было, преодолев собственные инстинкты, сделать первый вдох. Слишком силен оказался психологический барьер. Как ни уговаривал Лавренсий Снурр, они терпели до последнего, до посинения и обморока. А потом уж дело наладилось само собой. «Знал бы – стукнул вас всех по башке заранее, чтоб не мучились!» – хихикал провожатый.
Они стояли в мутной, бурой, остро пахнущей болотом толще воды – но дышали, будто на суше. Только вместо воздуха была жидкость, она заполняла нос, рот, проникала в легкие – странное, но вполне терпимое ощущение, и к нему скоро привыкли.
Строго говоря, это была и не вода вовсе, а иная, только внешне похожая на нее магическая субстанция со своими весьма отличными свойствами. Пить ее, к примеру, было нельзя, как невозможно утолить жажду воздухом. Она не давала ощущения сырости и влаги – одежда на ощупь казалась сухой. Она плохо держала на плаву – легче было просто шагать по дну. Но визуально все выглядело очень убедительно, создавалось полное впечатление, что идешь руслом настоящей подземной реки или затопленным тоннелем.
Кругом было жутко, сумрачно и мутно: на расстоянии вытянутой руки не различишь собственных пальцев. У ног клубилась взбаламученная шагами илистая взвесь. Все звуки гасли на расстоянии нескольких шагов (хотя позже Лавренсий Снурр объяснил, что слышно тут далеко, просто они, «верхние», слушать не умеют). Друзья шли, судорожно цепляясь друг за друга, боясь поскользнуться на илистом дне и упасть. Казалось, стоит отстать лишь на миг – и пропадешь, сгинешь навеки в этой бурозеленой мгле. Не дозовешься, не докричишься…
– Ничего, чай, лучше, чем на плахето! – утешал Лавренсий Снурр, со снисходительной усмешкой поглядывая на их перепуганные лица. – А там ужо из переходов выберемся на чистую воду, и посветлее, пояснее станет. Вот как до жилья моего добредем – опять стемнеет, не обессудьте. Я, вишь, тварь болотная, покой, сумрак люблю.
539 
