– Охота, охота! Нам, смертным, золотом пренебрегать не пристало. Идёмте скорее!
– Я ссс вами, – решил Кукулькан. – навещщщщу сссвой народецсс!.. только сссразу не покажусссь. Пусссть будет сссюрприсс!
Сюрприз удался на славу!
На свою беду, верховный жрец уже успел объявить народу об уходе богов. Народ успел погоревать, поплакать, успокоиться и даже принести жертву. Естественно, столь скорого возвращения субъектов поклонения никто не ожидал. И в первую очередь, Текалипоку.
Есть на свете вещи, которые ни у кого не вызывают ни малейшего сомнения. Все знают, что днём светит солнце, а ночью – луна, что лето обязательно сменяется осенью, что детей рожают женщины, что собака лает, а кошка мяукает… Это непреложные истины, знакомые каждому с самого детства. Вот так же и Текалипоку знал с детских лет, был абсолютно уверен: ВЫБРАТЬСЯ ИЗ ХРАМОВЫХ ПОДЗЕМЕЛИЙ НЕВОЗМОЖНО – так уж они устроены. Опыт поколений его предков подтверждал этот факт безоговорочно. Многие, многие входили в сокровищницу – не выходил никто. До этого дня.
В богов Текалипоку не верил. В чудеса – тоже. Никакого рационального объяснения случившемуся придумать не мог – не до того было. Объяснения требовал… нет, не народ. Народ привык молчать, не раскрывать рта без дозволения. Главный противник Верхового ахкина, халачвиник Кауакомек сразу ухватился за такой случай: как же это получилось, что жрец Кукулькана заманил в подземелье и запер своих божественных повелителей? Как?! – гневно вопрошал правитель. Как?! – вторили ему жрецы – многие, многие из них желали бы занять место Текалипоку. Как?! – ревел народ, уставившись на ненавистного жреца тысячами пар потерявших страх глаз.
Он попытался спасти положение – так утопающий в панике хватается за соломину. Он разразился гневной, истеричной речью, клеймил самозванцев, осмелившихся присвоить имя бога, каялся слёзно, что не распознал обман сразу, что побоялся разочаровать любимый народ и утаил ужасное открытие, а злодеев решил покарать сам… В какойто момент Текалипоку показалось, что ему начинают верить…
Но тут произошло совсем уж невозможное. Бог, в которого жрец не верил, ЯВИЛСЯ.
ОН был огромен и страшен. Он выполз из храма, едва протиснувшись в двери. Его длинное тело извивалось кольцами в завораживающем танце, чешуя сверкала медью в кровавых лучах заката, вдоль хребта и воротником вокруг шеи топорщились яркие перья, грозное шипение вырывалось из разверзнутой пасти, оснащённой острыми ядовитыми зубами и жутким раздвоенным языком. Таков был змей Кукулькан… Но миг – и на месте чудовищного гада возникло двуногое существо исполинского роста, голое, лысое, с косым обрубком отливающей медью бороды…
Бог был ужасен во гневе своём. Бог проклял Текалипоку за вероломство и жестокость, унаследованные от предков, таких же жестоких и вероломных тварей…
…Спустя несколько минут у народа ица появился новый верховный ахкин, а сердце прежнего трепетало, отсчитывая последние удары, на золотом блюде…
…– Ну что, прекрассно я ссс ним расссправилссся?! – Кукулькан дружески подпихнул Орвуда в бок, отчего тот едва не свалился наземь. Очень уж велик стал демон – чуть не с дерево!
– Слов нет! – ухмыльнулся гном. – Куда мне до тебя! Но не думай, я тоже старался как мог, имя твоё не посрамил, кого хочешь спроси!.. Кстати, когда это ты успел так вымахать? Вроде, с нас ростом был!
– Нравитсссся? – змей (к слову, он уже успел задрапироваться в красивые шерстяные одеяла местного производства) для наглядности встал и вытянулся во весь свой гигантский рост. – Мой любимый разсссмер! И впечатляет, и не ссслишшшком громоссстко! – и обернулся к Хельги. – Рекомендую для начинающщщих!
Демон вздрогнул.
– Нет, спасибо. Я пока не дорос морально.
– Можшшшет, ты и прафф, – легко согласился змей. – Общщщатьссся прощщще так, – он стремительно уменьшился до размеров простого смертного.
Общение продлилось заполночь. Во дворце халачвиника снова был пир, и проголодавшиеся боги, как истинные, так и самозваные, не устояли перед искушением отужинать.
Но на ночь не остались – Хельги взбунтовался. Ночевали под открытым небом, под звон местных кровопийц – зато на воле! Кукулькана с ними уже не было. Воспользовавшись привычной для глаз темнотой, змей отправился по своим божественным делам, скопившимся за сотни лет. А наутро ушли и они – подальше от надоевших мест.