Особенно,... 
57 
Она бы сгорела. Оден просто помог. И себе в том числе.
— Так понравилось, что ты не отказался бы снова встретить грозу. Дело даже не в силе, хотя ты получил больше, чем за все предыдущие дни разом.
Это правда. Но Мэб нельзя верить, даже когда она говорит правду.
— Тебе стало лучше… настолько лучше, что ты начал думать о ней как о женщине. У тебя ведь так давно не было женщин… — Королева Мэб мурлыкала, прижимаясь щека к щеке. — А эта девочка так близко… стоит только руку протянуть. Она ведь сама не понимает того, как действует на тебя, верно?
Нет.
Королева смеется:
— Вот ты и научился врать… всего-то надо было.
Неважно. Оден умеет справляться со своими желаниями.
— А зачем? — Нефритовые когти трутся друг о друга с отвратительным звуком. — Я ведь не предлагаю ее насиловать. Это некрасиво, хотя в какой-то степени эффективно, но случай явно не твой… Ты вдвое старше. Опытней. Неужели не справишься?
Нельзя ее слушать.
— Почему? Я не сказала ничего, о чем бы ты сам не думал. Это же так просто. Немного ласки. Толика внимания… забота, которой она была лишена. И ты получишь то, чего хочешь. Поверь, молодой источник, такой, которому позволили дозреть, стоит сотни молний.
Подло. В духе тумана.
— Разве? Куда благородней позволять ей о себе заботиться. Выкладываться каждый вечер, пытаясь снять мою метку. У бедняжки силенок не хватает… а если с ней вдруг что-то случится? Сегодня. Завтра. Послезавтра. Что станет с тобой?
Королева умеет озвучивать те самые неприятные мысли, от которых Оден желал бы откреститься.
— Ты умрешь, так и не добравшись до дома. Ты ведь даже близко не представляешь, где именно этот дом находится…
— Я не хочу ей навредить.
— Отговорки, дорогой. Мы оба это знаем. Дай себе смелости признаться, что она тебе нравится и что умирать ты не хочешь. Ты ведь так старательно за жизнь цеплялся, чтобы просто взять и отступить. Из-за чего, Оден? Из-за глупых убеждений?
Какое ей дело? Не она ли сама желала его смерти?
— Отнюдь, — возразила королева. — Я умею беречь свои игрушки, а ты — моя любимая.
Королева Мэб ушла. Ее не существует. Есть память. Воображение. Кошмары. Его разум говорит с ним же, и это похоже на безумие, это и есть безумие, но Оден не позволит ему выйти за пределы сна.
— Если тебе так легче думать. — Она соглашается легко, и в этом видится тень лжи. Нельзя доверять туманам. — Но скажи мне, где твоя подружка? И не пора ли было ей вернуться? А если что-то случилось? Наивные девочки часто попадают в неприятные истории. Что будешь делать ты?
Нефритовые когти щелкнули по носу, и Оден очнулся.
Сколько времени прошло? Солнце… Правое плечо остыло, левое — горячо, но не настолько, чтобы обжечься. И прохладой из лесу тянет, как бывает под вечер. Звон комарья. Голос птицы, точно оплакивающей кого-то. Значит, отключился надолго.
Плохо.
Эйо нет. Вернулась на поляну? Вряд ли: лес подсказал бы ей, где искать Одена.
Значит, не вернулась.
Спокойно. Оден заставил себя лежать и слушать мир.
Деревня находилась на прежнем месте, но запах ее изменился. По-прежнему дым, но не тот, который рождается в очагах, законный, но терпкий, травянистый.
Люди.
Много. В основном женщины всех возрастов, их ароматы сплетаются в один, кисловатый, безумный, от которого в глотке рождается глухое рычание.
Мерные удары бубна, отдающиеся в висках глухой болью. И голос:
- Наряжали девицу да наряжали
- В платье белое,
- В платье новое.
- Косы девице расплетали, ах расплетали…
Оден стряхнул цепкие побеги малины.
Заунывный напев завораживал. Ближе бы подойти, вдруг да потеряется слово. Каждое важно.
И само небо гудит, отзываясь на голос бубна. Мелко, мерзко дребезжат колокольчики.
- Скатным жемчугом убор чудесный
- В ноги ляжет цвет лилейника,
- Цвет лилейника,
- Цвет невестин.
Свадьба. Просто свадьба.
Эйо предложили остаться, и… и голос-мед уговаривает успокоиться, но некая мелочь, несуразность мешает.
Лилейник не дарят невестам.
Только если…
Оден все-таки зарычал, и голос его заставил лес очнуться. Затряслись нежные осины, вновь закричала птица, которая осталась на прежнем месте… и туда ли идти?
57 
