32 
Темноволосый воин неожиданно бросился влево, застав ее врасплох — правый бок Аурианы больше не защищал спасительный ствол ясеня. Быстро, но старательно прицелившись, преследователь метнул дротик сильной умелой рукой.
Не разум управлял Аурианой, а инстинкт. В мгновение ока, не успев ничего сообразить, она упала на бок на мягкую землю. Если бы она промедлила еще долю секунды, дротик пронзил бы ей грудь. Ауриана услышала, как железный наконечник глубоко вонзился в плоть ясеня над ее головой. Воин коротко хрипло рассмеялся. «Он — сумасшедший, — решила девушка. — Он поразил священное дерево в самое сердце и не испытывает при этом даже тени страха».
Прежде чем она успела снова вскочить на ноги, он стремительно бросился к ней, держа в руках охотничий нож.
Звук его шагов парализовал волю Аурианы. Перед ее мысленным взором возникло видение: кора священного ясеня, орошенная брызгами ее собственной алой крови. В этом вражеском воине сконцентрировались все ее представления о зле, все страхи, которые она когда-либо испытывала: зловонная топь, поглощающая людей; призрачная тень оборотня, которую она видела однажды в сумерках на краю поля; римляне, ужасающие своей безжалостностью; злодеи, заманивающие и убивающие людей, нарушая тем самым священный закон гостеприимства…
В следующее мгновение, однако, Ауриана ощутила в себе исполненный силы покой, как будто эта священная роща была заключена в ее собственном сердце. Казалось, древний могущественный дух овладел ею — дух одного из славных предков, которому поклонялись здесь, или, может быть, дух самого Великого Ясеня. Тело Аурианы налилось несокрушимой тяжелой мощью.
«Я смогу выжить, если сделаю это. Мне нужно встать и вступить в бой. Кровь на коре была не моя, а — его».
Собравшись в один комок, она моментально вскочила на ноги. Почти играючи, как будто она проверяла степень своего боевого мастерства, а не сражалась не на жизнь, а на смерть, Ауриана поудобнее перехватила рукой дротик и, отведя поднятую руку, прицелилась в сердце врага. Размахнувшись, она послала дротик прямо в цель.
Это был сильный выверенный бросок. Но воин оказался поразительно ловким и каким-то чудом уклонился от смертоносного копья, которое только разорвало его одежду — красную тунику. Он замер на мгновение с лицом, искаженным от боли, так как острие копья глубоко содрало кожу на боку, задев мышцы. Он обернулся, чтобы взглянуть, достаточно ли близко упал дротик, и можно ли его быстро подобрать. Дротик упал в отдалении. Поэтому воин снова поднял зажатый в руке охотничий нож и бросился на Ауриану. Но она уже рванулась с места, метнувшись к другому дротику, торчащему в стволе ясеня. Воин кинулся ей наперерез, стремясь сбить девушку с ног, прежде чем она успеет вытащить застрявший в древесине дротик.
Несколькими лихорадочными движениями Ауриана выдернула его из ясеня. Но когда она резко обернулась лицом к своему противнику, он уже находился в прыжке — с ухмылкой на лице и с обнаженным клинком в руках, похожим на смертоносный клык разъяренного хищника. Волосы воина слиплись от пота, ноздри раздувались, жадно ловя воздух.
«Фрия, владычица Ночи, я буду верно служить тебе. Спаси мою жизнь!»
Она метнула дротик со всей силы — это были ее последние силы, они сконцентрировались в броске, как концентрировались в последнем прыжке ритуального танца силы жреца, после чего он почти бездыханным падал на землю. Казалось, что дротик сам собой легко выпорхнул из ее рук, радуясь своему свободному полету.
Он вошел в грудь врага, откинув его назад силой удара. Все еще держась на ногах, воин сделал несколько неуверенных шагов, схватившись обеими руками за древко копья, как будто до сих пор не веря, что оно действительно пронзило его.
Злорадство во взгляде воина сменилось выражением ужаса, когда глаза его начали постепенно стекленеть, затягиваясь смертной поволокой; рот, которым умирающий хватал воздух, вдруг застыл, став похожим на пугающую черную дыру. Он тяжело упал на колени, а затем медленно завалился набок. Кровь толчками била из его раны, окрашивая красную тунику в багровый цвет и расплываясь по земле. Несколько мгновений Ауриана тихо стояла над поверженным врагом, пытаясь восстановить дыхание и не веря еще, что бой окончен. Она сделала несколько шагов и вдруг упала рядом с ним на колени, как подкошенная. Огромные, широко раздувавшиеся несколько мгновений назад ноздри, с такой жадностью хватавшие воздух, теперь только чуть заметно вздрагивали. Издав, наконец, последний короткий вздох, воин замер, и черты его лица начали заостряться.
32 
