31 
Наконец, она въехала под густую сень ясеневых крон, сквозь которые почти не просматривалось небо. Священный сумрак, казалось, поглотил ее. Воин из племени гермундуров отставал от нее примерно на четыре лошадиных корпуса. В благоговейной тишине этого места его тяжелое неровное дыхание было особенно отчетливо слышно. Почему он не устрашился этой заповедной рощи? Священные жрицы предупреждали, что если в Ясеневую Рощу войдет человек, которого не призвал к себе Дух этой Рощи, он потеряет человеческий облик.
«Мы оба превратимся в воробьев, — думала Ауриана, — или будем заточены в стволе какого-нибудь дерева, наши ноги врастут в землю, наши волосы станут листвой и почувствуют прикосновение неба. Мы будем жить нескончаемой сменой дня и ночи, зимы и лета. А мои родители никогда не узнают, что сталось со мной».
Деревья сурово взирали на девушку, они были слишком древними и слишком почтенными, чтобы вот так сразу реагировать на ее бесцеремонное вторжение. А где же жрицы и жрецы этого святилища? Никто никогда не упоминал при ней о том, прячутся ли они тоже, как простые смертные, во время вражеских набегов. Роща была наполнена голубоватым сумраком, в котором как будто в глубоких водах плавали темные стволы деревьев; кругом царила благоговейная тишина. На темном ковре из прелых листьев, устилавших землю, тут и там лежали полосы призрачного света, чуть пробивавшегося сквозь густую листву. Стройные колонны этого храма не были окружены ни кустарником, ни подлеском: Ясень — гордое дерево, и он не допускает рядом с собой появления других растений, — любой случайный росток тотчас же душат его корни или убивает густая крона, лишая солнечного света.
Несчастный, выбившийся из сил Брунвин продвигался теперь с большим трудом. Ауриана понимала, что ему надо немедленно дать отдых, или он падет. Его раздувавшиеся от прерывистого дыхания бока были покрыты клочьями пены; от его пронзительного жалобного ржания у девушки сжималось сердце.
«Пора. Я должна попытаться спасти себя, или я навлеку позор на весь свой род».
Она резко натянула поводья, но пони продолжал бежать, не желая останавливаться. Поэтому девушка привстала и довольно тяжело спрыгнула со спины своего коня на мягкую землю, держа в одной руке повод, а в другой — высоко поднятый дротик. Брунвин замотал головой и попятился — короткий повод не давал ему возможности продолжать бег. Преследователь от изумления тоже замедлил шаг Теперь он приближался к ней медленной легкой поступью, помахивая в воздухе дротиком, как бы прицеливаясь им поточнее, чтобы не промахнуться на этот раз. Ауриана разглядела его, он был довольно красив и полон дерзкой самоуверенности.
Держа пони под уздцы, она спряталась за ствол ясеня, стараясь не оскорбить священное дерево с зеленовато-серой замшелой корой своим кощунственным прикосновением. Ауриану тошнило от ужаса, в горле стоял ком, но она твердо держалась на ногах. Воин приближался очень осторожно, ловко лавируя между деревьями и заходя к девушке сбоку. Ауриана не понимала, почему он так настойчиво стремится убить ее, а не захватить в плен живой. Это была еще одна очень странная и устрашающая особенность нынешнего набега. Она нутром чувствовала, что он ни во что не ставит ее жизнь и что ему убить ее так же легко, как заколоть домашнюю скотину, предназначенную на ужин; в его взгляде светилось злорадство, как у коварного тролля.
Отступая за деревья в глубь Рощи, Ауриана уловила сначала смутный, неясный, низкий и унылый звук — кто-то играл на костяной дудочке; постепенно звук набирал силу и высоту, пока не наполнил собой все пространство вокруг. Краем глаза девушка заметила мелькавшие среди стволов призрачные белые жреческие одежды.
Священные Жрицы были здесь, неподалеку, наблюдая за ней, следили за каждым ее шагом, отмечали каждый поступок. Готовая уже вырваться из ее груди мольба о помощи замерла на устах. Они не придут ей на помощь, потому что, войдя в святилище, она покинула пределы обыденной жизни и переступила порог жизни сакральной.
— Все, что происходит в Ясеневой Роще, — скажут они, — является знаком и прообразом того, что произойдет в мире.
Ее судьбу и все, что с ней случится сейчас, они истолкуют как предзнаменование грядущих событий. Они будут наблюдать отстраненно и одновременно пристально за тем, останется ли она жива или умрет, и по ее предсмертным корчам предскажут грядущие судьбы мира. Ауриану внезапно охватило чувство полной беззащитности и покинутости. Все, что покровительствовало ей и защищало, вмиг растаяло, как дым: слава ее семьи, многочисленный род, доблестные соратники ее отца — самые отважные воины племени. Сейчас она была совсем одна, юная девушка, одиноко стоящая перед лицом смерти.
31 
